Поделиться
Российская газета: Ситуация с отраслевой наукой волнует очень многих. Непонятна стратегия по отношению к ней нашего правительства. Чего нужно ожидать?
Александр Хлунов: Насколько я знаю, правительство не планирует восстанавливать отраслевую науку. Во всяком случае, в том виде, в каком она существовала в СССР, когда в министерствах было множество всевозможных НИИ, работавших нередко с очень низким кпд. Как известно, отраслевой сектор в отличие от академического и вузовского был приватизирован и, что называется, отправился в свободное плавание. Иными словами, лишился существенной доли бюджетного финансирования и должен был сам думать, как ему жить, где взять деньги.
Так как подавляющему числу предприятий в условиях экономического спада было не до внедрения новинок, то заказов институты не получали и многие фактически прекратили существование. Другие были вынуждены изменить профиль своей деятельности. Третьи выжили в этих сложных условиях, стали либо акционерными обществами, либо ФГУПами. И хотя в названии некоторых есть слово "государственный", сметного финансирования они не имеют. Государство не может и не должно, как раньше, содержать всю науку и всю промышленность.
В то же время оно сохранило наиболее сильные организации, которым был присвоен статус государственных научных центров. Они получили дополнительное финансирование из бюджета (в настоящее время прекращено) и льготы по налогам на имущество и землю.
РГ: Но сейчас ни отраслевые институты, ни даже ГНЦ государством, по сути, не финансируются. Многие вместо свободного плавания оказались в режиме свободного погружения. С кем же мы собираемся строить инновационную систему, внедрять высокие технологии?
Хлунов: Дело в том, что кардинально меняется схема финансовой поддержки. Сейчас она концентрируется на реализации приоритетных направлений развития науки и техники и критических технологий. Это особые сферы ответственности государства. Они сформулированы в общем виде, скажем, "Энергетика и энергосбережение", "Транспортные, авиационные и космические системы", "Живые системы", "Информационные и телекоммуникационные системы" и т.д., и на них завязаны сразу несколько отраслей.
Что готово взять на себя государство? Вот минтранс создает высокоскоростной пассажирский железнодорожный транспорт, где "узким местом" являются, например, сверхпроводящие шины. Или мы впереди планеты всей в области производства низкообогащенного урана, но есть вопросы к материаловедам, участвующим в создании центрифуг нового поколения.
РГ: То есть речь идет о финансировании из бюджета не всей технологии, а "узких мест" в ней?
Хлунов: Совершенно верно, деньги из казны будут выделяться только под конкретные задачи. Иными словами, государство готово поддерживать науку, но не так, как это делалось раньше, когда средства распределяли по принципу - всем сестрам по серьгам. Финансироваться должны только лучшие, те, кто берет на себя полную ответственность за решение сложной научно-технической проблемы.
Кроме того, хочу подчеркнуть, что помимо сугубо финансового у государства есть и другие способы поддержки. Порой они не менее эффективны. Это и госзаказ, и организационные ресурсы, и т.д.
РГ: Значит, отраслевые НИИ теперь должны на равных со всеми другими институтами бороться за право получить поддержку государства?
Хлунов: Именно так. Сейчас существуют несколько крупных федеральных целевых программ и конкурсные механизмы их реализации. Двери, как говорится, открыты для всех, без ограничений.
В то же время государство намерено несколько изменить ситуацию вокруг ГНЦ. Подготовлены поправки в закон о науке, где, в частности, сказано, что должны утверждаться программы развития таких центров. Это означает, что ГНЦ получат четкий госзаказ, обеспеченный в значительной степени бюджетом. Этапы работы будут постоянно отслеживаться, и если через год-два станет ясно, что ожидаемого результата нет, финансирование прекратится. Более того, придется решать: а не лишить ли ГНЦ его статуса?
Но хочу подчеркнуть: чтобы получить деньги из казны, ГНЦ обязан привести в проект партнера из бизнеса, готового с государством делить риски по развитию того или иного приоритетного направления. Программа развития ГНЦ будет утверждаться ведомством, которому оно принадлежит. И оно же будет выделять деньги на программу.
Такой подход резко повысит ответственность федеральных ведомств и министерств. Им придется сделать серьезный анализ своего хозяйства и из множества вариантов расходования бюджетных денег выбрать самые приоритетные. Кроме того, надо разобраться со своими институтами и найти среди них те, кто действительно способен внедрить новые технологии. Такой подход должен прекратить распыление средств, когда один может активно работать, другой -ничего не делать, а получать зарплату примерно одинаковую. Сильные окажутся с деньгами, слабые - затянут пояса.
РГ: Данная программа касается только ГНЦ, но ведь их сегодня насчитывается всего 52. Как государство намерено инициировать переход к инновационной экономике другие научные организации?
Хлунов:
В Послании президента страны Федеральному Собранию сказано, что необходимо провести конкурс программ развития НИИ. Это ближе к недавно проведенному конкурсу программ развития вузов, когда из их множества было отобрано 57, которым выделено от 300 миллионов до одного миллиарда рублей. И здесь тот же принцип. Не отменяя нынешнее сметное финансирование всех государственных институтов, мы хотим выделить лидеров. Не абстрактных, а жестко связанных с теми приоритетами, которые утверждены президентом. Институт должен представить свою программу по реализации того или иного приоритета с определенным инновационным циклом: от фундаментальных исследований до опытного образца. Обязательное условие - конечный продукт, готовый к серийному выпуску.
Такие программы будут выставляться на конкурс, в жюри которого наряду с учеными, экономистами, представителями правительства обязательно войдут бизнесмены. И конечно, еще одно непременное условие для участия в конкурсе - привлечение в проект денег предпринимателей.
РГ: Судя по названию, именно на этом поле наиболее успешно может сыграть отраслевая наука. Ведь вузы в данный конкурс не попадают по определению, а академические институты в основном ведут фундаментальные исследования.
Хлунов: Вы правы, хотя для "академиков" дверь не закрыта. Кстати, в РАН есть институты, которые уже сейчас зарабатывают большие деньги на прикладных работах, например, новосибирские Институт катализа и Институт ядерной физики, питерский Физтех. Они могут включиться в эту программу развития и получать дополнительно до миллиарда рублей в год.
РГ: Сколько государство готово на нее выделить? И есть ли уже критерии отбора? Ведь именно они неизменно вызывают споры в среде ученых. Они опасаются, как бы в попытке отсечь нежизнеспособные институты "не выплеснуть с водой и ребенка". Говорят, что в ряде конкурсов, которые проводило минобрнауки, имена победителей вызывали недоумение.
Хлунов: Критерии сейчас разрабатываются. Принципиально важно, чтобы эти правила игры выработали сами ученые. Поэтому сейчас мы проводим "круглые столы" в Новосибирске, Питере и Москве. Что касается "цены" этой программы, то она составляет около десяти миллиардов рублей в год начиная с 2009 года. По оценкам, число победителей конкурса составит примерно 15-20 институтов. Это должны быть действительно лучшие из лучших, которые сумеют создать высокие технологии мирового уровня. Соответствующий проект постановления правительства сейчас проходит согласование в других ведомствах.