Поделиться
Как выяснилось, фонтан покрасили в тона красной фестивальной дорожки члены некоей группы "ФТМ Боевые футуристы-2007", запустившие туда вместо ритуальных монеток анилиновое зелье. Творение Николо Сальви, стоявшее нетронутым с XVIII века, приобрело зловеще похабный вид. "Цвет вас похоронит" - вещала распространенная в толпе листовка. Местные газеты пишут, что вандалы просто подражают фашиствующим молодчикам 1930-х, которые устами своего главного футуриста Маринетти обещали "обратить этот серобуржуазный мир в триумф цвета". К счастью, как утверждают специалисты, мрамор фонтана от этой бредовой акции пострадать не должен.
На третий день Римского фестиваля наконец началось и кино. Очнуться помогли картины, заимствованные у соседей. Поддержать молодой киносмотр прибыл президент Каннского фестиваля Жиль Жакоб - гуру фестивального дела. Он показал восьмиминутную документальную картину о символе Рима - гениальной актрисе Анне Маньяни. И заодно напомнил, что когда-то итальянский кинематограф был первым в мире. Заодно римским зрителям представили коллективный фильм "У каждого свое кино", снятый по идее Жиля Жакоба 33 режиссерами мира и весной показанный в юбилейном Канне.
С фестиваля в Сан-Себастьяне прибыла пацифистская драма "Будда рухнул от стыда" - первый фильм дочери иранского режиссера Мохсена Махмальбафа Ханы. Картина прошла в конкурсе молодого кино "Алиса в городе". Это простая история о том, как шестилетняя афганская девочка Бахтай собралась в школу, но ее поймали соседские подростки и учинили игру, имитирующую взрослые войнушки. Вымазали ее глиной - и эту живую статую взорвали, как большие дяди взрывали древние статуи Будды. В каком мире дети растут, говорит Хана Махмальбаф, в тот мир они и играют, а когда вырастут, их игра примет другие масштабы: они начнут играть с будущим человечества. Так с первой картины Хана, подобно своему знаменитому отцу, стала на опасный путь оппозиции идеологам своей страны. И в субботу фестиваль ее чествовал: 19-летняя дебютантка удостоилась специального упоминания ЮНИСЕФ.
Состоялась наконец и премьера второго фильма Шекара Капура о легендарной королеве-девственнице "Елизавета: золотой век", которым фестиваль должен был открыться. Но что-то сорвалось, и на церемонии открытия показали хилое французское "Второе дыхание". В конце 1990х первый фильм об Елизавете только у себя дома собрал урожай в 30 миллионов долларов и получил семь номинаций на "Оскара". Теперь Капур утверждает, что задумывалась трилогия, ибо огромную жизнь королевы протестантов в одну картину не втиснешь. Но ясно, что на продолжение авторов вдохновил именно этот былой успех.
По напряженности сюжета новый фильм уступает предшественнику, хотя, пожалуй, превосходит по зрелищности. В его основе события 80-х годов XVI века, когда католики объявили английским протестантам во главе с королевой священную войну. Испанский король Филипп II хочет свергнуть Елизавету и посадить на трон католичку Марию Тюдор. Он спешно строит военные корабли и к финалу картины двинет к английским берегам непобедимую армаду. Морской бой сделан эффектно, но невнятно - сказывается отсутствие режиссерского опыта в масштабных батальных съемках.
Большую часть метража занимают дворцовые интриги, козни подосланных католиками убийц и коллизии, связанные с отказом королевы от личного счастья во имя государственных интересов. И чем ближе к апофеозу, тем патетичнее звучит несмолкающая музыка индийского композитора Ара Рахмана, уподобляя пышно декорированную картину оперному спектаклю. Многие важные персонажи ушли на второй план, и Джеффри Рашу в роли первого советника королевы теперь практически нечего делать. Картина держится главным образом на Кейт Бланшетт, которая бесстрашно вступила в ту же воду, не обретя ни единой новой морщинки.
Если первую ленту можно было считать исторической, то ее продолжение стоило бы назвать "Десять лет спустя" - не столько для обозначения прошедшего времени, сколько из-за дрейфа фильма из сферы арт-хауса в область, подведомственную Дюма-отцу, если не "Пиратам Карибского моря". Номинаций на "Оскара" будет явно меньше.
Шекар Капур:
- Исторический фильм - это всегда о нас, сегодняшних. Зачем его делать, если он не соотносится с современными личностными, политическими или психологическими проблемами? Наша картина - о вполне актуальном конфликте между фундаментализмом и терпимостью, о поисках в себе божественного начала. О смерти и бессмертии. О многом, с чем мы сталкиваемся в повседневной жизни. Эта новая работа потребовала от Кейт Бланшетт еще большего напряжения. Елизавета здесь меньше реагирует и больше действует. Ее натура стала еще более сложной, за уязвимостью женщины теперь ощущается характер королевы. А так как в Кейт изумительно сочетаются талант, чуткость, ум и эмоциональность, то эти качества плюс невероятная работоспособность позволяют ей легко лавировать между контрастами этой трудной роли.
Кейт Бланшетт:
- Елизавета исповедовала идею личной самоотреченности - чтобы властвовать над другими. Она сотворила из себя национальную икону, тщательно пестуя этот образ для политических нужд и, подозреваю, для эмоциональной самозащиты. Я в фильме пыталась создать ощущение тотально одинокой женщины - без спутника жизни, без мужа и детей, которая все время ищет им некую замену. Хотя ни на миг не теряет контроль над собой и своим имиджем. Среди многих тем фильма есть и мотив старения: ее способность выйти замуж, заключив важный политический союз с другими странами, постепенно иссякает. Как и возможность иметь детей. Это невероятный прессинг - как политический, так и психологический. Именно поэтому давно подавляемые чувства Елизаветы так ярко выплеснулись при встрече с Уолтером - солдатом и игроком.
Когда мне предложили снова сниматься в этой роли, я отказалась. Потом подумала, что спустя годы я, пожалуй, смогу глубже проникнуть в этот характер. Такое уже случалось: когда-то в Сиднее я играла Гедду Габлер, через полтора года снова сыграла ее в Нью-Йорке, - вышло, по-моему, значительно лучше. Когда я снималась в первой картине, мне часто казалось, что я все делаю не так. Теперь я лучше понимаю Елизавету. Увлекательная работа, ведь эта женщина даже четыре века спустя занимает умы людей, поэтому существует так много версий ее жизни. Мы предлагаем одну из них.