Поделиться
По словам генерала, с этими материалами при необходимости может ознакомиться любой гражданин. Но вот как это сделать практически? "РГ" попыталась прояснить этот вопрос.
Почтовая связь с Лубянкой
Новость от главного архивиста Лубянки, сообщенная агентством "Интерфакс", наделала столько шуму, что ФСБ оказалась завалена запросами граждан, желающих узнать о судьбе своих репрессированных родственников. Всех интересует вопрос, каков практический путь получения доступа к архивам.
В своем интервью генерал Василий Христофоров не дал детального ответа на этот вопрос. Поэтому сейчас в ФСБ склоняются к тому, чтобы организовать брифинг для заинтересованных СМИ, где архивисты ФСБ четко, пошагово объяснят всю схему доступа к архивам. По крайней мере, такую информацию нам сообщили в центре общественных связей ФСБ. Заявки от СМИ уже принимаются.
Тайны потеряли срок давности
Сейчас в этой деликатной проблеме ясно одно. Закон разрешает рассекретить архивы давностью более 30 лет. Поэтому дела огромного числа репрессированных сталинской эпохи, конечно, будут рессекречены. Всего, как сообщил Христофоров, за 15 лет рассекречно более двух миллионов документов, и эта работа активно продолжается.
Но здесь есть один нюанс. В список не попадают дела секретных сотрудников и агентураная база данных спецслужб. По словам генерала, эти документы не будут рассекречены никогда. Поэтому легко предположить, что многие дела репрессированных также не будут доступны родственникам, поскольку вторая, третья и последующие волны репрессий обрушивались не только на оболганных честных граждан, но и на самих клеветников. В том числе и на бывших агентов, которые до этого сами доносили на коллег и соседей.
Но первым шагом родственников к получению доступа к архивам должно стать письменное обращение в ФСБ. Как сообщил Василий Христофоров: "Обратиться в архив может каждый, у кого возникнет такая потребность. Для этого достаточно написать письмо, в котором указать, с какими материалами и с какой целью он желает ознакомиться".
Непонятным пока остается и то, как люди должны доказать, что они являются родственниками того или иного репрессированного или вообще должны ли они это делать? Для сотрудников архивов остро стоит вопрос об охране тайны частной жизни осужденных. Это подчеркнул и Христофоров. Он уточнил, что для доступа к делу историков, архивистов, писателей, журналистов необходима нотариально заверенная доверенность от родственников осужденного, разрешающая посторонним людям ознакомиться с ним. Но, как быть, если осужденный еще жив, но, скажем, по тем или иным причинам является недееспособным: люди-то старые, - и не может сам выразить свое согласие или несогласие на просмотр его давнего дела третьими лицами или же родственниками? Это тоже еще предстоит решить.
300 тысяч документов уже без грифа
ФСБ, как уже не раз отмечали в этом ведомстве, стала в последнее время одной из самых открытых спецслужб мира в сфере рассекречивания архивов.
Например, британская разведка "Ми-6" до сих пор открыла для публики лишь отдельные листки из дела знаменитого шпиона Рейли. Пока британские спецслужбы так и не ввели в научный оборот материалы, касающиеся перелета в Англию Рудольфа Гесса, хотя с тех пор прошло более полувека.
В России же работа по рассекречиванию архивов ФСБ с недавних пор даже активизировалась.
Если последние десять лет ежегодно рассматривалась возможность о рассекречивании 90-100 тысяч документов Центрального архива ФСБ и с 70-80 процентов из них снимался гриф "секретно", то в 2006 году были рассекречены уже порядка 300 тысяч документов.
Кроме Центрального архива, ФСБ подключает к рассекречиванию для использования учеными-историками партийный архив бывшего Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.
А у вас есть вопрос к ФСБ?
Открыт доступ частных лиц к архивам по массовым репрессиям
Владимир Соловьев, телеведущий:
- Да, и очень много. Главный из них - чем вы, ребята, занимаетесь? Объективно ваша работа совершенно не видна. Березовский до сих пор на свободе и делает все, что захочет. Чиновники у нас живут по средствам, совершенно не сопоставимым с их зарплатами. А простые офицеры, отслужившие в "горячих точках", до сих пор мучаются, будучи не в силах самостоятельно обустроить свой быт.
Марк Розовский, режиссер:
- Главное, чтобы у ФСБ не было вопросов ко мне. Вообще у меня есть не столько вопрос, сколько пожелание. Мне бы хотелось, чтобы материалы и документы, скажем, 60-летней давности поскорее стали доступными для всех. Это необходимо, чтобы лучше понимать историю и культуру нашей страны. Недавно я получил разрешение прочитать пятитомное дело моего отца, отсидевшего в сталинских лагерях 18 лет. Это было крайне тяжелое чтение, порой даже слезы на глаза наворачивались. Кстати, я с удивлением узнал, что подобное право на ознакомление с архивами ФСБ имеют все россияне, чьи родители в свое время подверглись репрессиям.
Михаил Москвин-Тарханов, депутат Мосгордумы:
- У меня к ФСБ один вопрос: когда они перестанут называть себя чекистами? ФСБ - спецслужба демократического государства. Какое отношение она имеет к Дзержинскому? В 1919 году чекисты моего деда, актера Ивана Москвина, и режиссера Константина Станиславского собирались расстрелять как заговорщиков. Только чудом их удалось спасти. Но зверства ЧК, к счастью, закончились. И мне бы хотелось, чтобы пуповина, связывающая высокообразованных, культурных офицеров контрразведки с сотрудниками ЧК была наконец разорвана. А к работе ФСБ у меня претензий нет, я им благодарен. И часто сотрудничаю с ними по разным поводам.
Михаил Ардов, протоиерей, настоятель храма царя-мученика Николая Второго:
- У меня вопрос, ответ на который хотелось бы получить предельно честный: уничтожили ли сотрудники ФСБ часть документов, перед тем как открыть очередную главу истории госбезопасности? Лично мне кажется, что уничтожили. Например, у нас в доме жила Анна Ахматова, собирались поэты и писатели. Естественно, в дом попадали и стукачи, то есть мы все были под колпаком правоохранительных органов. Опубликовано даже письмо 1950 года министра госбезопасности Абакумова Сталину с просьбой арестовать Ахматову. Не может быть, чтобы вслед за ней не планировали взять и моих родителей, с ней друживших, и наших общих друзей. Но сейчас находить ответы на вопросы, касающиеся этого периода истории нашей семьи, вне моих интересов. А честный ответ, уничтожены ли некоторые листы из открытых уже папок, получить бы хотелось.
Вилли Токарев, певец:
- В России спецслужбы всегда играли огромное значение, этим они отличались и во времена Ивана Грозного, и при Петре I, и при Николае II. Но апогей их деятельности пришелся на послереволюционный период. Нынешние же спецслужбы, мне кажется, уступают предшественникам. Я бы задал ФСБ один вопрос: почему? Неужели у нас не осталось высококлассных школ, где бы учили офицеров сложной, но такой необходимой каждой стране профессии, как контрразведчик? Ведь вы посмотрите, как много сейчас неудачных, провальных операций, сколько случаев, когда раскрывают за границей наших шпионов, сколько продается секретов! А о прошлом я бы знать не хотел. Зачем? На то оно и прошлое.
Ариадна Рокоссовская, журналист:
- У меня вопрос как раз по архивам. Приятно, что их открыли, но хотелось бы убедиться в этом лично. Когда, где и как это можно сделать практически?
Подготовили Ирина Огилько, Анна Кольдина
Адрес, по которому можно направлять запросы в Центральный архив ФСБ:
101000, Москва, ул. Большая Лубянка, 2, или прямо в приемную ФСБ по адресу: ул. Кузнецкий мост, 22.