Поделиться
Москва за пятнадцать последних лет изменилась больше, чем за многие десятилетия, и это дает немало пищи для размышлений жителям: удобнее ли становится город, который они хорошо знали, не теряет ли свое лицо? Об этом и шел разговор с главным архитектором Москвы Александром Кузьминым на "деловом завтраке" в "РГ".
Стройка под окном: кто разрешил?
Российская газета: Александр Викторович! Несмотря на огромный чиновничий аппарат и множество контролирующих организаций, в Москве никак не удается победить самострой. Может быть, дело не столько в отсутствии законопослушания у представителей стройбизнеса, сколько в том, что очень трудно оформить разрешительную документацию? Рассказывают, что из-за этого даже самые терпеливые застройщики иногда плюют на все и начинают строить на авось.
Александр Кузьмин: И попадают в весьма уязвимое положение. Хотя не могу не согласиться: процедура эта в городе действительно чрезвычайно тяжелая и громоздкая. Но попробовали бы вы получить разрешение на стройку в Париже или Риме. Лет 12 уйдет, не меньше.
РГ: А где же обещанное московскими властями "одно окно"?
Кузьмин: Я понимаю, когда "одно окно" существует для того, чтобы человек без головной боли мог получить справку в ЖЭКе. Но как можно отсечь заказчика от архитектора? Любой проект рождается в ходе их совместного творчества.
В сложности же процедуры оформления документации виноваты не только бюрократы. Причина еще и в слишком часто меняющихся в России законах, что ведет к изменениям и пакета документов, которые должен собрать застройщик, прежде чем воткнуть лопату в землю. За последние пятнадцать лет он изменился уже четырежды. Потом появился Градостроительный кодекс РФ. Я не был его сторонником, но закон есть закон, и его надо исполнять. Но для этого к нему нужны еще и комментарии, 24 подзаконных акта, которые обязаны были выйти через полгода после принятия кодекса. Но где они? В итоге столица вынуждена создавать свой градостроительный кодекс, который учтет ее специфику.
РГ: Какие же документы должен иметь застройщик, который хочет считаться цивилизованным инвестором?
Кузьмин: Первый - это акт разрешенного землепользования, который получают в Москомархитектуре. Получив его, можно заказывать проект. Затем должна быть проведена экспертиза проекта, и лишь после этого выдают разрешение на строительство, с которым можно выходить на площадку.
РГ: И сколько времени по правилам отведено на сбор необходимых бумаг?
Кузьмин: По закону не более девяти месяцев. Если в проекте нет никаких отступлений от генплана, можно получить и месяца за три.
РГ: Почему же люди порой ходят по этому кругу и год, и два, и три?
Кузьмин: Да потому что многие фирмы идут не от установленных в городе правил, а ищут архитектора, который предложит им как можно больше лазеек для их нарушения. В итоге приходят в Москомархитектуру с проектом и говорят: вот тут ваш архитектор разрешил построить здание всего на 20 тысяч квадратных метров, а мы сделали проект, который позволяет разместить 40 тысяч квадратов...
То, что это нарушит визуальный ландшафт, их не волнует. Понятное дело, проект тормозят. Время идет, фирма возмущается. Но кто, кроме нее самой, виноват в том, что она занималась разработкой заведомо непроходного варианта!
РГ: Как вы оцениваете взяткоемкость Москомархитектуры на марафоне?
Кузьмин: Мне трудно судить об этом.
РГ: А прокуратуре?
Кузьмин: За годы перестройки она обнаружила лишь один случай злоупотреблений со стороны архитекторов.
Управа на самострой
РГ: Кто же может запросто миновать Москомархитектуру?
Кузьмин: По закону никто. Могу рассказать, что происходит, когда самострой обнаруживается. Еду я, например, по городу, смотрю - стоит. Ну точно еще вчера не было! Даю задание территориальному подразделению Москомархитектуры проверить, что откуда взялось. Иногда специалисты говорят: да вот они вчера привезли документы, а у самих уже два этажа стоит. Дальше судьбу объекта решает специальная комиссия по самострою. Объектами площадью до полутора тысяч квадратных метров занимаются комиссии префектур. Как правило, в их поле зрения попадают ларьки, несанкционированные рынки, торговля с колес и так далее. Объекты покрупнее находятся уже в ведении городской комиссии во главе с мэром Юрием Михайловичем Лужковым.
РГ: И что же, какая участь им уготована?
Кузьмин: Ну вот строится, например, храм Александра Невского, а рядом появился пятиэтажный корпус, хотя было разрешено возвести не выше трех этажей. Потом владельцы год добивались, чтобы комиссия простила им эти два лишних этажа. Но их все-таки снесли.
РГ: Вот и москвичка Елена Новикова сообщила "РГ" о самострое в ее районе: начата подготовка строительства жилого дома по Ленинградскому шоссе, 94, корпус 3, хотя разрешения нет. Спрашивает, что делать, куда обращаться?
Кузьмин: В комиссию по самострою и обращаться.
РГ: А там решение одно - снести?
Кузьмин: Не обязательно. Если стройка лишь опередила сбор документов, а других нарушений нет, то комиссия может и узаконить ее. В каких-то случаях ограничится полумерами - заставит переделать фасад, если он не вписывается в облик города, поменять использованные материалы и т. д. В общем, в каждом случае конкретный подход.
РГ: До сих пор речь шла о самовольщиках. Давайте поговорим о ситуации, когда вроде все делается легально, а горожане тем не менее не могут понять, почему вопреки здравому смыслу власти под окном у них разрешили копать очередной котлован. Например, прямо за мэрией в Вознесенском переулке начинается строительство жилого дома. Мало того, что он ущемляет права москвичей, проживающих по соседству, оставляя их без двора. Но теперь люди еще и находятся в постоянном страхе, не провалятся ли они однажды вместе со своим домом, так как в опасной близости запланировано строительство громадного подземного гаража. Почему такое стало возможно?
Кузьмин: Могу сказать одно: если бы этот проект оказался на утверждении в Москомархитектуре сейчас, когда в городе действует 40-й закон, устанавливающий жесткие ограничения в застройке Москвы, его бы не согласовали никогда. Но разрешение было выдано еще в середине 90-х годов. Закон же, как известно, обратной силы не имеет. Тем не менее к пожеланиям жителей домов, о которых идет речь, город подошел очень внимательно. В итоге новостройка была отведена от них подальше, к мэрии, к тому же и площадь ее после обсуждения с горожанами вдвое уменьшили. Так что территория возле существующего дома сохранена в соответствии со всеми нормативами. Что же касается подземного гаража, такое строительство разрешено в охранных зонах во всех столицах мира при условии, что одновременно там ведутся археологические раскопки. Но Москва по-другому и не работает. Провалится - не провалится? Это уже зависит от качества строительства.
Запах камня
РГ: Недавно вышла книга "Москва погибшая". Что вы думаете о ней?
Кузьмин: Не читал, но прочту обязательно. Я ведь тоже москвич, родился в этом городе и люблю его не меньше людей, которые меня критикуют. Были конечно, у нас и ошибки, особенно в начале 90-х годов. Это моя боль. Она вылилась как раз в принятие того самого московского 40-го закона, задача которого не дать им больше повториться. Я, кстати, был редактором этого закона. Он более жесткий, чем федеральный и принят был по инициативе Москомархитектуры. В соответствии с ним в Москве сейчас разрешается только два вида деятельности: реставрация и регенерация. Мы специально ушли от слова реконструкция, так как это слишком широкое понятие. Среди архитекторов жила даже шутка: реставрация путем воссоздания. Понимаете, самый крутой бизнесмен сегодня знает, что если Рембрандта написать по новой и на том же полотне, это все равно будет уже не Рембрандт. А вот снести домик и сделать точно такой же из железобетона многие до сих пор считают нормальным. Это идет, как мне кажется, от культурного непонимания, что такое памятник архитектуры или, если угодно, запах камня. Это появляется у инвесторов, к сожалению, не так быстро, как хотелось бы.
РГ: Сегодня вы позволили бы снести здание Военторга?
Кузьмин: Это больной вопрос, лучше бы его не задавать...
РГ: А гостиницу "Москва"?
Кузьмин: "Москву" - да, и сегодня снес бы, и "Россию" тоже.
РГ: Вышла еще одна любопытная книга на эту тему - "Точка невозврата"...
Кузьмин: Я дал поручение ее сейчас перевести с английского, так как подозреваю, что прозвучавший в СМИ ее перевод не точен. По крайней мере утверждение, что за последние годы в Москве уничтожено 200 памятников архитектуры - ложь. Сейчас столица по отношению к памятникам находится в совершенно правовом поле.
Точка, точка, запятая
РГ: А что с зеленой зоной? Например, между станциями "Кутузовская" и "Студенческая" идет сумасшедшее строительство. И каждый вешает щит: вырублено столько-то деревьев и кустарников. Жителей успокаивают: восстановим, посадим заново... Но где их сажать-то, на Кутузовском проспекте?
Кузьмин: Природный комплекс города сейчас тоже надежно охраняется законом, хотя до его принятия были попытки залезть и в него. Приведенный пример - беда точечного строительства, с которым Москва решила покончить. Правда, какое-то время будут догонять объекты, согласованные прежде. Но в основном жилищное строительство теперь будет вестись на территории сносимых пятиэтажек. И не на коммерческой основе, а за счет бюджета. Использование этих земель для нужд города оставит в прошлом и конфликты с жителями.
РГ: Читатели, кстати, интересуются: какова судьба нашумевшего скандала вокруг микрорайона 3 в Сокольниках?
Кузьмин: Проект заморожен. Он предполагал снос существующего жилья и переселение жителей во вновь построенные там же дома. Но интересы жителей разделились. Те, кто живет в плохих условиях, выступали за, а те, кто сделал ремонт в своих квартирах, были против. Типичная ситуация. Я решил взять тайм-аут до конца года.
РГ: Отступили под напором общественности? Случалось вам, например, отзывать свою подпись под уже принятым решением?
Кузьмин: Конечно, случалось. Лучше всего об этом знают в Северной префектуре. Причина чаще всего бывает в некачественных исходных материалах. А когда вникнешь, то представляется совсем иная картина. В ближайшее время по причине того, что я сначала подписал, а потом отозвал свою подпись, меня ожидают, видимо, сразу три суда.
РГ: Кто обратился с иском?
Кузьмин: Инвесторы. Когда решается вопрос, куда посадить новый дом, всегда идет расчет, чтобы у жителей существующих домов оставалась территория для жизни - где они будут и дальше гулять с детьми, с собаками, ставить свои машины и так далее. В данном случае архитекторы проморгали, и в эту территорию для жизни кто-то включил и сквер. Но он городской, к конкретным домам не имеет никакого отношения. Поэтому пришлось извиниться перед застройщиком и вместо прежней 25-этажки разрешить ему возведение только 12-этажного дома.
РГ: Как же при таком дефиците земли, который все острее испытывает Москва, правительство Москвы собирается вдвое увеличить строительство жилья за счет бюджета?
Кузьмин: Для этого городу придется научиться работать с соинвестором на чужих территориях. То есть в основном в коммунальных и производственных зонах, которые будут сокращаться, но не за счет рабочих мест, а за счет неудобий.
Четвертое транспортное стартовало
РГ: Проблема транспорта для Москвы не сходит с повестки дня. Как идет сооружение Четвертого транспортного кольца?
Кузьмин: 15 мая была выдана первая проектная документация на его строительство на участке от шоссе Энтузиастов до Щелковского шоссе. Преимущество при возведении этой магистрали состоит в том, что там почти нет проблем с расселением жителей, так как дорога проходит в основном по производственным зонам и приходится договариваться в основном с предприятиями о прохождении по их территориям.
РГ: А следующий участок где пройдет?
Кузьмин: Спустится вниз до Волгоградки. Почему мы начали с востока? Потому что это почти единственное место, где магистраль идет по земле. Четвертое кольцо как и Третье, в основном искусственное сооружение. Следующий шаг - завершить проектирование до Ленинградки.
РГ: На Волгоградке из-за отсутствия развязки невыездным оказался целый микрорайон. Как решится эта проблема?
Кузьмин: Развязку с Люблинской улицей мы пытаемся сейчас включить в титул Четвертого кольца. Настаиваем, доказываем, что она необходима, так как, с одной стороны, может стать еще одним радиусом Москвы, а с другой - с ее появлением здесь освободится и Третье транспортное кольцо. Дальше начинается очень сложный участок. Дорога приходит в Печатники, оттуда идет тоннель под Москвой-рекой. Пока у города нет даже щита диаметром 19 метров для его прокладки - до сих пор город пользовался 14-метровым щитом. Но там обязательно нужны по четыре полосы движения в каждую сторону, поэтому сейчас решается вопрос приобретения такого щита. В любом случае в будущем году проект кольца должен быть готов.
РГ: А как дела с выводом гаражей?
Кузьмин: 3-4 тысячи гаражей будут перенесены в другое место. Этим сейчас занимаются префектуры.
РГ: Разместить такое количество, наверное, из области мифологии?
Кузьмин: Во время строительства Третьего транспортного кольца перенесли десятки тысяч гаражей! Сейчас же переселение будет происходить в две очереди. Сначала подыщут временную площадку на год-два, затем за счет денег, выделенных на сооружение Четвертого кольца, будут построены гаражи и жители смогут поставить в них свои авто. В чем особенность этой стройки? Город с сейчас подошел к такому периоду, когда на подготовку территории под строительство уходит не 10-15 процентов средств, как раньше, а 25-30, порой и до 50 процентов.
РГ: Гараж - больная тема. В зоне строительства по квартирам нередко ходят какие-то люди, подсовывают жителям разные бумаги, уговаривая: подпишите, а мы вам предоставим бесплатное место для машины...
Кузьмин: Я бы не советовал доверять первому встречному в таких ситуациях. Спросите лучше сразу: где постановление правительства Москвы, в котором точно записано, что гарантировано жителям? Нет этого документа? Гоните в шею ходока.
РГ: Будем надеяться, что Четвертое кольцо рано или поздно построят. Намного ли оно облегчит ситуацию в городе?
Кузьмин: Длина его - 74 километра, а столице не хватает 350. С другой стороны, еще недавно не хватало 450 километров. Значит, двигаемся все-таки вперед, хотя, конечно, надо бы продвигаться гораздо быстрее. Весь вопрос в деньгах, вернее, в их отсутствии.
РГ: Александр Викторович! Очень много слухов существует вокруг предстоящего строительства подземного города под Пушкинской площадью. Москвичи волнуются - и по поводу сохранности памятника Пушкину, и по поводу того, как пережить стройку. Не встанет ли центр совсем, передвигающийся с трудом в часы пик сейчас? В СМИ появились публикации, что реконструкция Ленинградского проспекта на этом месте не только не улучшит автомобильное движение, а, напротив, ухудшит ситуацию, так как с появлением нового торгового центра народу сюда будет приезжать еще больше.
Кузьмин: Можно я расскажу все по порядку? Когда задумывался проект реконструкции Ленинградского проспекта, ни Пушкинской, ни Белорусской площадей в его первом варианте не было. Потом появились два инвестора и предложили построить на свои деньги две развязки - на обеих площадях. Вложенные деньги они намерены отбить за счет строительства подземных торговых центров и платных паркингов. Город предложения принял, но лично я больше люблю инвестора с Белорусской площади.
РГ: Почему?
Кузьмин: Он оказался порядочным человеком. Что пообещал, то и делает. Поэтому проект там утвержден, и стройка уже идет. После ее завершения москвичи перестанут торчать на Белорусской, получат хорошую связь центра города с периферией. А на Пушкинской инвесторы хитрят, все время хотят добавить себе площадей и даже вылезти на поверхность земли в основном возле Макдоналдса. За дурака меня держат то с одной стороны проекцию покажут, то с другой, будто я не замечу этого. Вот почему я до сих пор не поставил свою подпись, и проект до сих пор не согласован. И не будет согласован, пока все не будет сделано как надо - только зря теряют время.
РГ: И все-таки, если по существу: чего ждать москвичам от стройки на любимой Пушке?
Кузьмин: Пушка и останется Пушкой, местом, намоленным многими поколениями москвичей. С памятником Пушкину там же, где он стоял всегда. Молодежь как ехала сюда, независимо от того, есть куда машину поставить или нет, так и будет. И появление еще одного торгового центра ничего не изменит. Он ведь не станет, условно говоря, еще одним "Ашаном", куда народ приезжает действительно за покупками. Будет же, скорее всего, что-то типа "Охотного ряда" на Манежной площади или магазина на Елисейских полях в Париже, где на прилавках представлена, образно говоря, больше выставка достижений ненародного хозяйства.
Добраться, чтобы посмотреть ее, будет удобнее. Хотя бы потому, что все три станции метро - "Пушкинская", "Тверская" и "Чеховская" - объединятся одним подземным пространством. Как, впрочем, это и предполагалось когда-то еще самым первым проектом. Но во время строительства сдачу "Чеховской" гнали то ли к какому-то празднику, то ли к очередному съезду КПСС, поэтому проект упростили, и станция осталась ущербной, не соединенной пересадочными узлами с двумя другими. Наконец-то это будет исправлено.
Для тех, кто приедет на автомобиле, появится паркинг. Работники комплекса "Известий", "Московских новостей" и других офисов, расположенных там, знают, как сейчас там непросто приткнуть машину. Но, говоря о ситуации с автомобильным движением, надо просто иметь в виду, что она здесь имеет две составные части. Для движения по Садовому кольцу новая развязка действительно мало что добавит. А вот проблему выезда из центра решит кардинально. И если человек за рулем будет находиться в зоне Кремля, ему придется в районе Манежной площади выехать лишь на Тверскую и далее он безостановочно попрет до МКАД. Главное тут - очень хорошо знать новую схему движения по Ленинградке, ибо в каждую сторону там будет по девять полос движения. Три из них, начиная с Белорусской, пойдут транзитом до выезда из Москвы. Поэтому нужно вовремя перестроиться на полосы, рассчитанные на движение на средние расстояния и съезд в районы проживания - на Ходынское поле, Левобережный и другие.
Утром - в газете, вечером - в монументе
РГ: Недавно Зураб Церетели пообещал изваять памятник Борису Ельцину. Вы еще не видели?
Кузьмин: Нет. Но не удивлюсь, если это случится. Зураб Константинович, к которому я отношусь с уважением, можно сказать, изобрел новый вид скульптуры. Раньше произведение скульптора было чем-то сродни "Войне и миру", а он приблизил монументальное искусство к периодике: утром - в газете, вечером - в монументе. Диана погибла - памятник готов, Ельцина только похоронили на Новодевичьем кладбище, а памятник ему- уже решенное дело.
РГ: Вы в курсе, что в ходе дискуссии, прозвучавшей по поводу открытия другого памятника - Михаилу Шолохову работы Александра Рукавишникова, не прозвучало ни одного доброго слова?
Кузьмин: Злые мы.. Вспомните хоть один памятник в Москве, о котором было сказано что-то хорошее...
РГ: А какова судьба вашего с Рукавишниковым памятника Михаилу Булгакову?
Кузьмин: Он так и не нашел своего места в столице. Все произошло так, как и пообещал мне один член общественного совета, заявивший: мы будем гонять вашего дьявола по всей Москве. Если честно, то я очень жалею об этом.
РГ: А "Рабочий и колхозница" вернутся когда-нибудь на свое место?
Кузьмин: Вернутся, конечно. Как показало недавнее обсуждение на заседании рабочей группы, процесс реставрации самой скульптуры идет нормально. Трудность возникла с постаментом, который должен был поставить творение Веры Мухиной на новую высоту с отметкой 37 метров. Это ведь не случайная цифра: выставка в Париже, где впервые был представлен монумент, проходила в 1937 году - поэтому постамент был 37-метровый. Полученное же благодаря этому пространство хотелось использовать по-человечески: разместить там театр, музей, а внизу сделать паркинг. Вот эта, образно говоря, матрешка, в сооружение которой вмешались земельно-имущественные вопросы, и сдерживает возвращение скульптуры.
Уходя, не дай бог обернуться
РГ: В одном из своих интервью вы говорили о кризисе западных городов, где богатые люди уезжают на окраины, а центр остается в распоряжении гастарбайтеров. Похоже, что Москве это не грозит - у нас центр вообще только для богатых.
Кузьмин: Мне кажется это временным явлением, так как в сознании масс, часто незаметно для них самих, происходит переоценка ценностей. Я это и к себе отношу. Раньше москвичи выбирали свое место жительства на всю жизнь. Сейчас этого нет. Например, в молодости у меня была мечта жить в центре города, чего я и добился в свое время. Было полно друзей, и для встреч с ними Арбат, Кривоколенный переулок подходили как ничто другое. А сейчас я живу в Черемушках, и мне совершенно не важно, элитный это район или нет. Главное другое - у меня есть удобный кабинет, где я могу рисовать. Теперь, чувствую, назревает время, когда меня потянет за город. Я думаю, что это очень большое достижение, которое получили люди в наше время- менять место жительства в соответствии с переменами, которые происходят с ними.
РГ: Александр Викторович! Не опасаетесь, что обилие скандалов вокруг московских строек лично вам может стоить доброго имени? - спрашивает москвич Иван Новиков.
Кузьмин: Когда 11 лет тому назад я еще только собирался принять участие в конкурсе, на который впервые был выставлен пост главного архитектора, я выработал для себя три правила. Правило первое обязывает помнить, что большинство голосовали не за тебя, а против кого-то другого. Правило второе: пока ты главный архитектор, у всего, что в городе будет построено хорошего, автор всегда найдется, а вот все плохое - это твое. И правило третье: уходя с этой должности, не вздумай оглянуться, потому как камень, запущенный в спину, попадет в глаз.