Поделиться
Что же случилось в Ставрополе? Молва твердит о массовых столкновениях с национальной подоплекой, местные власти - о бытовом конфликте. А началось с массовой драки, в которой погиб чеченский студент Гилани Атаев и десятки людей получили ранения. Через несколько дней были убиты русские студенты Дмитрий Блохин и Павел Чадин. Ставропольцы уверены: это кровная месть, кавказцы поквитались с местными жителями за гибель своего соплеменника. В правоохранительных органах эту версию опровергают. "Мы не прослеживаем в убийстве студентов мотивы межнациональной розни", - сказал первый заместитель прокурора Ставропольского края Сергей Дубровин. Свое понимание "мотивов" выразила толпа. Вечером 5 июня, после похорон русских студентов, более тысячи человек собрались возле здания краевого правительства на несанкционированный митинг ("славянский сход"). По сообщениям некоторых СМИ, выступления на площади переросли в массовые беспорядки. По официальным же оценкам, беспорядки удалось предотвратить, более 50 участников схода были задержаны, возбуждено девять уголовных дел. "Никаких массовых беспорядков не было. Убийства, совершенные в Ставрополе, не связаны с национальным мотивом", - подчеркнул прибывший в столицу края министр внутренних дел Рашид Нургалиев.
Реакция властей на события в Ставрополе, думаю, вряд ли кого удивит. Большинство происшествий с участием нацменьшинств официально трактуются как бытовые. Верить такой трактовке значительная часть общества не расположена. Чем усерднее внушается отсутствие в каком-либо конфликте национальной подоплеки, тем крепче массовая уверенность в обратном. Но в данном случае (да и вообще всегда в оценках инцидентов такого рода) нам лучше поостеречься от скороспелых суждений. Мгновенная готовность исследовать национальный состав участников уличной потасовки ни к чему хорошему, как правило, не приводит. Это знают на собственном опыте приезжие с Кавказа или из Центральной Азии. Придите, к примеру, на ставропольский рынок и спросите у азербайджанца или узбека, не испытывает ли он притеснений со стороны коренного населения, не боится ли погромов, - и вы услышите: "Все хорошо, дорогой!". Даже если не далее как вчера к нему наведались казаки с нагайками или, хуже того, бритоголовые с прутьями арматуры. Ни один представитель национальных диаспор - а я на эту тему беседовал с ними не однажды и не только в Москве - не выразил тревоги за себя и свою семью. Хотя и о Кондопоге, и о взрыве на Черкизовском рынке, и о прочих вспышках агрессивной ксенофобии многие наслышаны.
Не удивительно ли: и местные власти, обычно склонные замалчивать национальный подтекст конфликта, и потенциальные жертвы погромов, казалось бы, не заинтересованные в замалчивании, тут и там ведут себя будто сговорившись? "Бытовая ссора", "уличное хулиганство" - в этом мнении сходятся и губернатор, и смуглолицый торговец арбузами. Удивительно? Мне кажется, нет. И тот и другой одинаково боятся накликать. Первый - большие служебные неприятности за допущенные на вверенной ему территории межнациональные столкновения, второй - нападение на ларек, а то и нож под ребра. Мотивы сходного поведения представителя власти и усатого хозяина торговой точки, конечно, несколько разнятся. Вас это смущает? Меня - не очень. Осторожность и осмотрительность, чем бы они ни диктовались, в оценках событий хотя бы с малейшим национальным или религиозным привкусом не кажутся излишними. "Бытовуха" - так "бытовуха". Иной раз благоразумнее принять эту лукавую версию, чем со злокачественной прямотой заниматься таким разжиганием дружбы, после которого может заполыхать уже не только в Карелии.
Я не о том, что следует блокировать информацию о событиях, подобных кондопожским. Наоборот, информационная недостаточность, отсутствие внятной и недвусмысленной реакции властей на каждый случай такого рода и привели к тому, что мы сейчас имеем: более 60 процентов населения поддерживают лозунг "Россия - для русских!". Но и широкая дискуссия по национальному вопросу сегодня небезопасна. Она может сработать как общественный детонатор (вспомним провокационные теледебаты Макашова с космонавтом Леоновым и чудовищный результат интерактивного голосования).
Пьяные драки русских с армянами (азербайджанцами, грузинами, таджиками) будут случаться и впредь, куда от этого денешься. Найдутся и желающие выдать хмельную потасовку за проявление национальной вражды. Вот вам еще один случай такого рода. Чуть менее года назад в Вольске Саратовской области произошла драка между русскими и выходцами с Кавказа. И на лентах информагентств замелькали слова: "очередная вспышка ксенофобии", "массовые беспорядки", "погромы"... Городок на Волге был назван второй Кондопогой. Я поехал туда. И убедился лишь в том, что ничего подобного в Вольске не наблюдалось. В гостинице, на вокзале, в кафе, на рынке, всюду, где бывал, я спрашивал жителей Вольска, что же произошло. Типичный ответ: "Кого-то убили по пьянке". А всенародный поход против кавказцев? А разгром их торговых точек? А входящие в город колонны бронетехники? "Бред! Если, не дай бог, что-то такое, весь Вольск только об этом бы и гудел. Разговоров хватило бы на год".
Это - синдром Кондопоги. Синдром, избавиться от которого нам, наверное, не скоро удастся. Может, стоит вообще, как предлагает Мосгордума, установить запрет на упоминание в прессе национальности преступников и потерпевших? Но послужит ли изъятие из криминальной хроники подобных сведений укреплению гражданского согласия? Не осложнит ли оно работу правоохранительным органам? И не приведет ли к ограничению свободы слова? У меня нет односложных ответов на эти вопросы. С одной стороны, я ощущаю подстрекательский душок графы "национальность" в протоколе допроса. А с другой - так ли уж верно расхожее утверждение: "У преступников нет национальности"? Звучит благородно. Но при этом мы знаем, что убитая в Петербурге девочка была таджичкой, что погибшие в кондопожских столкновениях были выходцами с Кавказа. Значит, жертвы погромов имеют национальность, а погромщики - нет? Вам не кажется это лицемерием? Тем более что агрессивные ксенофобы вовсе не скрывают свою национальную принадлежность, наоборот, выносят ее в название своих организаций: "Русский порядок", "Русское национальное единство", "Славянский союз"...
Мне кажется, указывать в сообщениях прессы национальность преступника и потерпевшего нужно только в том случае, если без этого невозможно понять суть происшедшего. А если кто-то кого-то пырнул ножом по пьянке, то это не повод сообщать о национальности преступника и жертвы. Тем более - в обществе, страдающем ксенофобией. На Западе вообще не существует законодательных запретов на упоминание в прессе национальности преступников и потерпевших. Там журналисты сами решают, когда такое упоминание требуется, а когда - нет. Пожалуй, и нам стоит довериться этическому чутью репортеров или выработать на этот счет некие корпоративные стандарты.
Трудно не согласиться с депутатом Госдумы Иваном Мельниковым, сказавшим: "Кондопога - это собирательный образ. Потенциально Кондопога - сегодня в каждом российском городе". Потенциально - да. Что вовсе не означает повсеместную готовность к погромам.