Поделиться
Российская газета: Писатели любят путешествовать, а затем объясняться в любви к странам, которые они посетили. Андрей Битов объяснялся в любви к Армении повестью "Уроки Армении", Дмитрий Пригов - Японии - в путевых заметках "Только моя Япония". А у вас "Дегустация Индии". Почему?
Мария Арбатова: Я с юности индоманка, и с семнадцати лет идентифицирую себя как буддистку. В моей культурной среде идея свободы и поиска собственного жизненного пути пришла одновременно с музыкой "Битлз". Ни для кого не секрет, под каким влиянием индуистской культуры эта группа находилась в последние годы своей истории (Джордж Харрисон одним из первых среди рокеров освоил ситар - он звучит на альбомах группы начиная с Rubber Soul 1965 года. - Прим. авт.). Я бывшая хиппи. В моем поколении: немножко старше меня - Гребенщиков, немножко младше - Пелевин. Но у нас схожая самоидентификация - людей, которые назывались золотой молодежью. Прошу только не путать с нею нынешней. Мы были другие - старались научиться жить с миром в гармонии, следовать заповеди хиппи: "делайте любовь, а не войну", быть не злобными и не жестокими по отношению к другим...
РГ: Некоторые тоже полюбили Индию, но благодаря совсем другому: медитации и "травке"...
Арбатова: На самом деле индуистская культура очень отрицательно относится к наркотикам. Из всех битлов только Харрисон стал реальным буддистом, он однажды заволок остальных троих в ашрам к господину Махариши. В поисках просветления. Они прожили там порядка месяца, покуда их не прогнали. Битлы потом долго не хотели рассказывать журналистам о том, почему это произошло. Дело было в том, что у музыкантов началась звездная болезнь. И Джон Леннон хвалился Махариши, что он известнее, чем Иисус Христос. Но главной причиной изгнания была та, что музыканты снова подсели на наркотики... Незадолго до смерти Харрисон нашел Махариши, уже в его ашраме в Голландии и дико извинялся-каялся. А по завещанию прах Джорджа развеяли над Гангом - как индуса, так он сам захотел...
РГ: Действие вашей новой книги "Дегустация Индии" большей частью происходит в нашей стране. Да и книга эта, по моему мнению, даже более просветительская, нежели беллетристическая, художественная. Вы намеренно ставили себе такую задачу или она возникла сама собой - после романа с индусом, завершившегося вашей свадьбой?
Арбатова: До этого у меня были 25 лет брака с земляками. А новый - третий брак состоялся случайно. Я работала на радиостанции "Маяк", вела правозащитную программу и захотела сделать передачу об индийской демократии: есть она или нет ее?! И я стала искать через Интернет гостя, который мог бы интересным образом меня просветить. И случайно нашла человека, который 20 лет живет в России, работает финансовым аналитиком и пишет романы на английском. Он бенгалец, индуист. Когда я нашла его для передачи, то не знала еще о его происхождении, и о том, к какому роду он принадлежит. Но мы встретились-познакомились и сразу же поняли, что мы - муж и жена. Я всегда такое очень быстро понимаю, "на раз". Кто-то из классиков говорил "вдохновение - это очень быстро сделанный расчет". Но на самом деле я думаю, что, с одной стороны, у меня есть хорошая интуиция. С другой - богатый жизненный опыт.
РГ: Продолжите ли вы изучение Индии - ее культуры и быта, или ваши ближайшие планы направлены уже на другую страну? А может - на другие литературные жанры и тематику?
Арбатова: Конечно, продолжаю, будучи женой индуса. Это происходит опосредованно. Вот сейчас муж повез в Калькутту двенадцатилетнюю дочь от русской жены, которая была до меня, и отчитывается по Интернету: внизу высотного дома стоит охрана, двери в квартиры не закрываются, внизу дома зал для общих праздников, из окон комнат можно сорвать с дерева спелое манго, везде бегают и свистят бурундуки, и весь дом считает, что приехала общая внучка из России, и готовит ей подарки и экскурсии.
РГ: Принято ли в вашей семье советовать друг другу - что почитать?
Арбатова: Безусловно, мы обмениваемся новинками с моими уже взрослыми сыновьями-близнецами. С мужем сложнее. Он читает либо по-английски, либо какого-нибудь переведенного на русский мазохистичного Кутзее. И искренне считает, что Рабиндранат Тагор более серьезный писатель, чем Пушкин. Он и сам пишет прозу, но, слава богу, по-английски. Так что я не могу ее читать и критиковать.
РГ: Как вы считаете, каких книг сегодня особенно не хватает людям для того, чтобы жить более счастливой и уверенной жизнью?
Арбатова: Для того, чтобы жить счастливой и уверенной жизнью, людям нужны всего две книги, заученные с детства наизусть. Это Декларация Прав Человека и Уголовный кодекс. Количество остальных книг, как правило, принципиально не влияет на атмосферу в стране. Как известно, самыми счастливыми признают себя жители Латинской Америки, которые ничего никогда не читают, а только танцуют и занимаются любовью.
РГ: Почему вы не выставляли ни одну свою книгу на соискание литературных наград?
Арбатова: Такие институты как литературные премии в обществе выстраиваются столетиями. Для их существования нужна авторитетная критика, а у нас до сих пор у кормила критики стоят те дискредитированные персонажи, которые задавали тон в СССР. В результате премии даются по местечковым и тусовочным принципам. Большая денежная премия сегодня - это в основном бизнес-проект, который автор устраивает примерно так же, как любой другой бизнес-проект. Я периодически номинирую людей на премию "Национальный бестселлер" и каждый раз, если у меня нет неизвестного имени талантливого автора, просто пропускаю свой ход. Конъюнктуры и без меня достаточно. Вот сейчас издательство АСТ номинировало мою книгу "Дегустация Индии" на премию "Большая книга", но ежу понятно, что книга написана для другой задачи. Меня всегда тошнило, когда люди пишут книги, просчитывая их под премии, и снимают фильмы под фестивали. Я пишу в книгах ровно то, что мне бы хотелось рассказать близким людям, остальное я не считаю предметом литературы.
РГ: Вы - постоянно практикующий психолог, не хотелось ли вам написать книгу из писем и вопросов обращающихся к вам женщин?
Арбатова: Из любой тетради, в которую на психоаналитической сессии записываешь текст за клиентом, можно написать "Преступление и наказание". Но мне это неинтересно, и в консультационной деятельности я решаю терапевтические, а не познавательные задачи. Мне неинтересно заниматься прямой популяризаторской психоаналитической деятельностью. Другой вопрос, что в своей книге "Семилетка поиска" я попробовала запаковать в действие романа обсуждение проблем кризиса среднего возраста. Опыт получился удачным, меня завалили письмами благодарности, но это не значит, что я буду его повторять. Здесь слишком легко перейти границу, смешать две профессии и в результате скомпрометировать их обе.
РГ: Распространенный ныне феномен чтения книг в мягких обложках (чтение - как естественная потребность организма - прочитал как позавтракал: пусть сразу и забыл, зато получил удовольствие - концепция, внедренная Борисом Акуниным). Плохо ли, что наше общество погрязло в массовой беллетристике (Донцовы-Дашковы-Малышевы) и надолго ли затянется этот процесс? Как он, на ваш взгляд, отразится на общем состоянии российской культуры?
Арбатова: Я бы не стала приписывать моду на литературную подделку именно Акунину. Ей много веков, просто индустрия распространения стала более технологичной. Как известно, потребителями культуры в мире является 5% человечества, остальные являются потребителями масскультуры. С этим ничего не сделаешь, и невозможно сделать общество культурным насильно. Другой вопрос, что если бы учителя литературы в школе жили не на насмешливые зарплаты, а на нормальные деньги, они могли бы растить поколение, читающее книги, а не подделки под них.