Поделиться
"Если в XX веке Рузвельт был нашим военным союзником, то в XXI веке он стал нашим идеологическим союзником" - и с этой репликой из лекции замглавы президентской администрации Владислава Суркова оказались согласны все участники конференции.
"Уроки "Нового курса" для современной России и всего мира" - а именно так называлась конференция - собрали вместе посла США в Российской Федерации Уильяма Бернса, ректора МГИМО Анатолия Торкунова, директора Института США и Канады РАН Сергея Рогова, главу Института общественного проектирования Валерия Фадеева, депутатов Госдумы Андрея Кокошина, Владимира Плигина, Константина Косачева, а также члена Общественной палаты Григория Томчина, владельца "Независимой газеты" Константина Римчукова, а также политологов Глеба Павловского и Бориса Макаренко. Небольшой зал на пару сотен мест также оказался битком набит студентами, прессой, активистами движений "Россия молодая" и "Наши".
Отмечали 125-летие в стенах МГИМО, и, возможно, поэтому все ораторы были склонны постоянно проводить параллели между США, которые под руководством Рузвельта вышли из депрессии 30-х годов прошлого века, и российской реальностью.
Впрочем, у Владислава Суркова, в чем он публично признался перед аудиторией, есть и личное отношение к Франклину Рузвельту. Он рассказал о своем деде, который дошел почти до Берлина в 1945-м, и хотя был ранен, но выжил и вернулся домой. "И, возможно, смерть изменила траекторию, но так быть могло, и за это Франклину Рузвельту отдельное уважение". Хотя это лирическое отступление не помешало замглавы президентской администрации подробно и тщательно проанализировать политическое наследие Рузвельта. Он считает, что "идеи и эмоции очень созвучны", и Сурков легко нашел параллели между курсом американского президента и курсом Владимира Путина (хотя фамилию нашего руководителя государства за всю свою речь не упомянул ни разу). Однако картина Америки 30-х с ее прессой и финансами, контролировавшимися группировками крупного бизнеса, с ее приверженностью к ценностям свободного предпринимательства, естественно, напоминали многое в нашей действительности и без замечаний Владислава Суркова. "На мой взгляд, Рузвельт стал олицетворением высшей власти народа, власти, неотчуждаемой большими деньгами и большими начальниками, он сам был властью, которая стремилась к свободе для всех, поощряя активных и защищая слабых", - уверен Сурков. "Личная свобода и суверенитет были для Рузвельта взаимосвязаны, - заметил оратор. - Мне кажется, что для русских Рузвельт останется самым популярным американцем. Именно Рузвельт, а не Бенджамин Франклин, чей портрет знают по купюрам". "Россия стремится к свободе, и есть люди, которые нас вдохновляют", - и было ясно, что уважение Владислава Суркова к американскому президенту действительно самое искреннее.
О наследии "Нового курса" Франклина Рузвельта участники говорили почти так же много, как и о проблеме пребывания у власти. Тогда в 30-е годы не было ограничений для президента США занимать свой пост только два срока, но уже сложилась традиция. Франклин Рузвельт - президент, который избирался на четыре срока. И сейчас в последний год президентства Владимира Путина политики не могли не увлечься обсуждением этой темы. Так, глава Фонда эффективной политики Глеб Павловский, как опытный оратор, в своей речи все время путал Путина с Рузвельтом и как бы случайно поправлялся, вызывая одобрительный смех у аудитории. По его мнению, главные задачи, стоявшие и у Путина, и у Рузвельта - "задачи внутренней консолидации в момент потери нацией веры в себя" и восстановление доверия к своим институтам власти, - объединяют оба президентских курса. "Не будем скрывать, что сегодня, говоря о Рузвельте, мы имеем в виду Путина", - улыбнулся аудитории Глеб Павловский. Правда, он уверен, что в России до Путина была гораздо более тяжелая ситуация, чем в Америке до Рузвельта. "Для нас будет не так важно, кем будет работать Путин, важно, что в надвигающейся мировой эпохе нация не может отпустить своего лидера", - прогнозировал Глеб Павловский.
Уточнить мнение самих американцев о своем соотечественнике предложили в том числе и политологу Дэвиду Кингу из Гарвардского университета, с которым был организован телемост. Дэвид Кинг подчеркнул, что отличительной чертой Рузвельта был политический прагматизм, добавил, что он "верит в капитализм с дружелюбным лицом". А Уильям Бернс, которого с почетом посадили в президиум, решительно заявил, что Рузвельт "спас нашу страну от хаоса". Впрочем, посол был краток, аккуратно закончил свою речь замечанием, что гений Рузвельта заключался в том, что "он понял, что опираться надо не на личности, а на институты".
Константин Косачев, возглавляющий Комитет по международным делам в Госдуме, согласился с утверждением Дэвида Кинга, впрочем, позицию своего американского коллеги он дополнил ремаркой: "Допустимо ограничение священных коров демократии, но только в том случае, когда они направлены на решение проблем нации и общества, а не на укрепление режима личной власти".
"Хочу возразить Косачеву, - живо откликнулся Владислав Сурков, - я демократию в обиду не дам, это замечание о том, что от демократии можно отступить - методологически неверно". Он пояснил, что следует воспринимать демократию как живой организм, в котором могут смещаться акценты, как в любом организме. И в качестве примера он привел ограничения, введенные в США после терактов 11 сентября, которые не разрушили демократию в этой стране. Владислав Сурков также не согласился с мнением многих критиков о том, что изменения системы выборов губернаторов в России тоже якобы признак ограничения демократии. Хотя признал, что "нас все время втаскивают в такие разговорчики в строю". На прощание он пожелал участникам конференции почаще задумываться о смысле слов.