Поделиться
Палата хочет знать
Встреча председателя Воронежского областного суда Виталия Богомолова с советом Общественной палаты - первое такого рода мероприятие. Общественники получили возможность публично высказать главе областного суда свои претензии, так или иначе связанные с деятельностью его ведомства. Как выяснилось, "замечаний" у народных представителей накопилось предостаточно.
По словам председателя городской организации по защите прав потребителей Валентины Бадаловой, одна из самых распространенных претензий здесь - чрезвычайно затрудненный доступ посетителей непосредственно в здание суда и неадекватная реакция судей на диктофоны, которыми судьи - вопреки 10-й статье Гражданского процессуального кодекса - запрещают пользоваться в процессе. Более того, согласно инструкциям, вывешенным на входе в районные суды, проносить диктофон внутрь строго воспрещено. Как рассказала Валентина Бадалова, на одном из заседаний у защитников прав потребителей диктофон изъяли и запись стерли. Правозащитники обратились в квалификационную коллегию - и каково же было их удивление, когда они узнали, что судью, на которую они жаловались, повысили до заместителя председателя суда.
Общественники также отметили, что в судах не созданы элементарные условия для удобства посетителей: например, рядом с информационными стендами нет ни столов, ни стульев - и людям приходится переписывать необходимые сведения буквально на коленках.
Члены комитета Общественной палаты по правам человека подняли не менее актуальный вопрос: о невозможности проникнуть на судебный процесс журналистам, которые, как известно, по сравнению с остальными гражданами имеют право более расширенного доступа к информации. Однако журналистам отказывают в этом праве на том сомнительном основании, что они не прошли аккредитацию в судебном департаменте до 20 декабря. Пользуясь случаем, общественники попытались выяснить, на какие именно российские нормативные законодательные акты опираются воронежские судьи, используя механизм аккредитации как "шлагбаум".
Виталий Богомолов подробнейшим образом ответил на все вопросы-претензии. Касаемо пропуска в суд: мол, всем внутрь попасть невозможно, потому что площадей катастрофически не хватает (3,7 тысячи квадратных метров вместо положенных 13-ти). К тому же с некоторого времени доступ "абсолютно всем" закрыт - в связи с угрозой терактов - и в самолеты, и в суды. Что же касается использования диктофона, то судья - хозяин в судебном процессе, соответственно он волен разрешать или запрещать аудиозапись.
И наконец, рассуждая об аккредитации, Виталий Богомолов высказался в том смысле, что в данном случае незачем ссылаться на нормативные акты, поскольку аккредитация - общераспространенная международная практика. К слову сказать: мы опросили представителей нескольких воронежских газет, в результате чего выяснилось, что, во-первых, далеко не во все редакции поступало уведомление о необходимости пройти аккредитацию. Во-вторых, стало ясно: наличие аккредитации также не является гарантией того, что журналиста допустят на интересующее его заседание.
Конечно, разъяснения председателя областного суда можно было бы принять как истину в последней инстанции, однако есть несколько существенных "но". Есть, например, статья 123 Конституции РФ, где черным по белому написано: "Разбирательство дел во всех судах открытое. Слушание дел в закрытом заседании допускается в случаях, предусмотренных законодательством". То есть, если заседание не объявлено закрытым (такое возможно в случае, когда, к примеру, слушается дело об изнасиловании или когда по делу проходят несовершеннолетние), то каждый российский гражданин - будь он хоть прохожий с улицы - может присутствовать в процессе и никто не имеет права чинить ему в этом препятствия.
Что же касается ведения диктофонной записи, то в уже упомянутой статье 10 ГПК РФ сказано: "лица, присутствующие в судебном заседании, имеют право в письменной форме, а также с помощью средств аудиозаписи фиксировать ход судебного разбирательства". К тому же стоит заметить, что диктофонная запись - зачастую единственная возможность зафиксировать некорректное поведение судьи, поскольку подобные факты в протокол, понятное дело, не заносятся.
В конце встречи главы воронежского судейского сообщества с представителями Общественной палаты председатель комитета по патриотическому воспитанию и военно-прикладным видам спорта Сергей Ященко предложил обеспечить беспрепятственный допуск в суд хотя бы (!) активистам палаты. Но и это предложение не вызвало у Виталия Богомолова энтузиазма - последовала уже известная ссылка на дефицит площадей.
Одним словом, полноценного и конструктивного диалога не случилось. И это красноречивый факт - особенно если вспомнить, что Воронежская общественная палата, созданная задолго до федеральной (еще в 2000-м году), на сегодня - самый репрезентативный в регионе народный орган. Сюда входят около 400 общественных организаций, объединяющих почти миллион воронежцев.
У турникета
Еще в 2000-м году сотрудники Центра по защите прав СМИ провели масштабное исследование "Гласность судопроизводства". Были выявлены весьма нелицеприятные факты, которые затем обсуждались на встрече тогдашнего председателя областного суда Бориса Петина с представителями воронежских СМИ. Надо отдать должное интервьюируемому - он мужественно держал удар: действительно, это многого стоит - отвечать на вопросы двух десятков журналистов, взыскующих справедливости, а именно - свободного доступа на судебный процесс. Кстати, после этого ситуация действительно изменилась к лучшему.
И вот спустя шесть лет представители уже нового поколения правозащитников провели аналогичное исследование - "Открытость и справедливость судов Воронежа". И снова выявили нарушения законодательства - речь идет о все тех же проблемах, которые поднимались на совете Общественной палаты. С сожалением приходится констатировать, что по сравнению с 2000-м годом суды Воронежа стали настоящей неприступной крепостью. Если шесть лет назад шла речь о праве журналиста присутствовать на судебном процессе, то сегодня вопрос уже стоит о том, что представителям "четвертой власти" крайне затруднительно проникнуть даже внутрь здания суда. Из общения со служителями Фемиды журналисты вынесли твердое знание: если вас не хотят видеть на процессе, то для этого можно найти тысячи причин - будь то угроза теракта или духота в помещении (тоже, кстати, распространенная отговорка). Например, автору этих строк в свое время было отказано в просьбе ознакомиться с материалами дела, по которому уже вынесли приговор, на том основании, что это нарушает права осужденного. Остается добавить, что осужденный, о правах которого заботились в суде, путем махинаций украл деньги у тысячи воронежцев.
Однако в любом случае, чтобы выслушать причину отказа в присутствии на заседании, необходимо для начала каким-то образом встретиться с судьей. А это как раз таки очень даже непросто: на входе в здание суда висит инструкция, согласно которой пройти внутрь возможно только при наличии паспорта и повестки. Против паспорта (также как против металлоискателя) - в связи с той же террористической угрозой - трудно что-либо возразить. Но повестка в качестве "входного билета" отсекает всякие поползновения увидеть воронежское правосудие в действии. Приставы вас просто не пропустят через электронную "вертушку" - мол, звоните по телефону (собственному "мобильнику", поскольку никаких других на пропускном пункте нет) и спрашивайте разрешение у председателя суда. Председатель занят или его нет? Это ваши проблемы…
Кстати, по словам руководителя Межрегиональной правозащитной группы-Воронеж (организация, проводившая мониторинг работы судов) Ольги Гнездиловой, когда наблюдатели представлялись студентами юрфака, которые проходят практику, их еще с некоторыми экивоками пропускали, однако проникнуть на процесс в качестве журналистов им не удавалось вовсе. Даже при предъявлении паспорта и редакционного удостоверения.
Характерная деталь: как заметил юрист МПГ Сергей Федулов, ни в одном из судов Воронежа не размещена информация о правах граждан, в то время как обязанностям, запретам и ответственности уделено серьезное внимание.
И еще: технические новшества сделали недоступными суды для маломобильных категорий граждан. Речь, в частности, идет об инвалидах-колясочниках: при всем желании они не смогут миновать электронный турникет, чтобы попасть внутрь здания. В прошлом году этот вопрос поднимался в Орловской области: прокуратура в ответ на заявление инвалида Столярова о недоступности районных судов вынесла представление в адрес регионального законодательного собрания об устранении нарушений Федерального закона "О социальной защите инвалидов".
В результате всех этих "не пущать!" произошло то, из-за чего действительно стоит изо всех сил бить в набат: люди стали воспринимать нарушение своих прав как норму. Инструкция в какой-то момент стала важнее закона. И, как это ни прискорбно, запреты как некую данность молчаливо приняло и журналистское сообщество.
Без удобств
В рамках мониторинга правозащитники обратили внимание и на проблемы, непосредственно не связанные с рассмотрением дел. Как то: отсутствие гардероба, в связи с чем в зимнее время люди вынуждены по нескольку часов сидеть на заседании в верхней одежде. Одной из насущных проблем для посетителей является "труднодоступность" туалета. В большинстве судов "санитарные комнаты" закрываются на ключ или кодовый замок, а на туалете в суде Коминтерновского района висит объявление "Только для работников суда". По словам юриста-правозащитника Ильи Сиволдаева, нередко бывает так, что судебное заседание длится целый день и человек не имеет возможности сходить в туалет: "Такое отношение можно расценить как унижение человеческого достоинства и в каком-то смысле как пытку. Людям обязаны обеспечить в судах элементарные удобства".
Остается добавить, что брошюра с изложением результатов мониторинга работы воронежских судов будет разослана в различные органы власти, в том числе в Верховный суд и Уполномоченному по правам человека в РФ.
Хочется надеяться, что ситуация с доступностью, открытостью и гласностью воронежских судов изменится. В противном случае, о построении какого гражданского общества может вообще идти речь?
Галина Арапова, юрист, руководитель Центра защиты прав СМИ:
- 48-я статья "Закона о средствах массовой информации" оговаривает право того или иного органа власти вводить аккредитацию. Но самая большая проблема в том, что у нас аккредитацию понимают как некий фильтр: аккредитованных будем туда-то пускать, а остальным - вход заказан. На самом деле аккредитация - это дополнительная гарантия журналистам в том, что их в первую очередь известят о заседании, что им обеспечат нормальное место работы и подготовят для них необходимые раздаточные материалы ("accredo" с латинского - оказание доверия). Сам факт аккредитации отнюдь не означает, что на то или иное мероприятие надо не пускать неаккредитованных журналистов, поскольку все журналисты имеют равные права, предусмотренные 47-й статьей закона о СМИ. Вопрос об аккредитации вообще не должен подниматься, когда речь идет о присутствии журналиста на заседании или об интервью у должностного лица. И если какая-то организация решила ввести у себя институт аккредитации, то ее руководство должно понимать, что оно не "шлагбаум" для собственного удобства возводит, а берет на себя дополнительные обязательства перед журналистами. Обязательно должно быть принято положение об аккредитации, да и сам этот инструмент должен быть более гибким, а не так: раз не прошли аккредитацию в декабре - значит, целый год не будете иметь такой возможности. Все вышеперечисленное - нормы информационного права, которую органы власти, не говоря уже о судьях, должны знать и исполнять.
Андрей Рашевский,
эксперт общественной приемной Уполномоченного по правам человека в РФ:
- Полностью разделяю позицию судьи Конституционного суда РФ, профессора Жилина, изложенную в "Комментариях к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации", а именно к статье 10: "следует учитывать, что на использование средств аудиозаписи (звукозаписи) в открытом судебном заседании разрешения суда не требуется". Действительно, в соответствии с ГПК РФ право на ведение аудиозаписи и письменной формы фиксирования хода судебного разбирательства имеют одинаковую юридическую силу. То есть, если исходить из того положения, что аудиозапись должна вестись только с разрешения суда, то выходит, что аналогичное разрешение требуется для использования авторучки или карандаша. Так можно вообще до абсурда дойти. Я не верю, что судьи не знают норму Гражданского кодекса, согласно которой право на ведение аудиозаписи в открытом судебном заседании имеют не только его непосредственные участники, но и все присутствующие без исключения.
Если же говорить в целом, то ситуация с доступностью и открытостью воронежских судов действительно уникальная. Мне часто приходится общаться с правозащитниками из Нижнего Новгорода, Питера, других регионов, и они искренне недоумевают, когда узнают, что я, будучи законным представителем истца, не могу попасть в суд для ознакомления с материалами дела, пока не позвоню судье, который (если, конечно, окажется на месте) позвонит приставу, чтобы тот пропустил меня через турникет.
Кстати
Вопрос открытости судопроизводства в регионах давно беспокоит Верховный суд РФ, который в апреле прошлого года внес в Государственную Думу законопроект "Об обеспечении прав граждан и организаций на информацию о деятельности судов общей юрисдикции в РФ". Документ детально расписывает положения действующего законодательства об открытости судов и закрепляет за судьями обязанность обеспечить доступ граждан, а также приводит исчерпывающий перечень оснований, когда в допуске в суд может быть отказано.