Поделиться
Напомним, что российская "Транснефть" была вынуждена перекрыть нефтепровод "Дружба" после того, как Белоруссия арестовала 79 тысяч тонн нефти, предназначенной для ЕС. Для урегулирования ситуации вчера в Москву прибыл вице-премьер правительства Белоруссии Андрей Кобяков. Что стало причиной беспрецедентного конфликта между нашими странами? Об этом в эксклюзивном интервью "РГ" рассказал заместитель министра экономического развития и торговли РФ Андрей Шаронов.
Российская газета | Сначала - о самой горячей новости. Почему опустел нефтепровод "Дружба", кто перекрыл вентиль?
Андрей Шаронов | Ранним утром 8 января российская нефть, следовавшая по нефтепроводу "Дружба" в Евросоюз, перестала поступать в Европу со стороны Белоруссии. При том, что поставки нефти в Белоруссию шли в обычном режиме. Представители "Транснефти" в Восточной Европе, которые дежурят круглосуточно, мгновенно дали знать об этом в Москву. Через две минуты была дана команда прекратить поставки нефти в сторону Белоруссии.
Оказалось, что белорусская сторона начала незаконный отбор нефти, следующей в Западную Европу. Нефть изымалась и закачивалась в белорусские хранилища. Белорусская сторона назвала этот шаг "арестом" товара, "незаконно" следующего через таможенную территорию этой страны. "Незаконно" потому, что белорусская сторона требует уплаты так называемой "таможенной пошлины" в 45 долларов с тонны нефти. Поскольку мы не признаем эту пошлину, считаем ее не соответствующей ни международному законодательству, ни правилам ВТО, ни нашим двусторонним соглашениям, то платить не собираемся. Риск потери нефти, которая принадлежит российским компаниям и предназначается для стран Европы, заставил нас прекратить прокачку.
РГ | Иными словами, Европа осталась без нашей нефти. Как быстро можно найти обходные пути?
Шаронов | Этим вопросом сейчас занимаются специалисты. Могу лишь сказать, что мы не собираемся поддаваться на шантаж, при котором у нас отнимают наш товар, причем с полной возможностью продать его кому угодно по каким угодно ценам.
РГ | Давайте разберем конфликт с самого начала. Что такое эти 45 долларов? Это плата за прокачку или что-то другое?
Шаронов | Это не плата за прокачку. Расчеты за транспортировку определяются соглашением между российской "Траснефтью" и ее белорусским партнером. Причем она производится авансом. Так, за перекачку нефти в январе "Транснефть" уже заплатила в декабре.
РГ | Тогда откуда белорусы вообще взяли эту цифру в 45 долларов с тонны нефти?
Шаронов | Мы подозреваем, что они "вычислили" ее следующим образом. 8 декабря Россия ввела экспортную пошлину на нефть, поставляемую в Белоруссию, в размере 180 долларов за тонну. После этого белорусская сторона подсчитала свои "потери", и для их "компенсации" ввела пошлину в 45 долларов с тонны.
РГ | Со стороны может показаться, что Минск просто дал симметричный ответ: на нашу пошлину - свою пошлину.
Шаронов | Это нельзя назвать симметричным ответом. Российская нефть, которая идет абсолютно во все страны, всегда облагалась и облагается экспортной пошлиной. Эти деньги на территории России платят российские нефтяные компании. И только нефть, шедшая в Белоруссию, такой пошлиной не облагалась. Но, получая ее по внутренним российским ценам, белорусская сторона могла перепродавать ее за рубеж уже по мировым. Это было одной из преференций в рамках Союзного государства.
Так вот 8 декабря Россия лишила Белоруссию возможности с таким "наваром" перепродавать свой товар. Но это не санкции, не дискриминация. Это просто уравнивание Белоруссии со всеми остальными странами мира.
А вот то, что Белоруссия ввела в ответ - это уже настоящие санкции. Более того, это - неслыханные меры, которые никогда нигде не применялись. Анализ практики ВТО на протяжении последних 13 лет показал, что ни одна страна мира такого себе не позволяла. По сути Республика Белоруссия просто ввела незаконную, грабительскую пошлину для того, чтобы увеличить свои доходы (или, по версии белорусской стороны, "компенсировать свои расходы").
РГ | Вот что интересно. Мы дали Белоруссии право "спекулировать" своей нефтью. Подразумевая, что она будет делиться с нами своей сверхприбылью. Но она сначала делилась, а потом перестала, и не делится уже много лет. Почему наши глаза открылись только 8 декабря?
Шаронов | Если быть точным, в 1998 году Белоруссия перестала отчислять России часть подобной сверхприбыли, а в 2001 году в одностороннем порядке вышла из соглашения, предусматривающего раздел экспортной пошлины.
Почему мы так долго не реагировали? Во-первых, причиной было то, что мы не применяли в отношении Белоруссии режим уплаты НДС по стране назначения (порядок, при котором налог на добавленную стоимость на товары, поставляемые в Белоруссию, платится не в России, а в Белоруссии, что, естественно, обогащает казну последней; Россия считала, что раз такого режима нет, "белорусские братья" ущемлены, и игры с нефтяными сверхприбылями - вроде как компенсация. - Е.А.). В 2005 году мы перешли на этот режим.
Во-вторых, Россия рассчитывала на более быстрое течение интеграционных процессов, прежде всего на переход на единую валюту, что смягчало бы ситуацию с разделом экспортной пошлины. Но этого не произошло, и, не получив вразумительного ответа от Белоруссии, когда же это случится, Россия решила уравнять ее со всеми остальными странами.
Еще раз подчеркну. Не в порядке наказания. Не в порядке санкций. Просто Республика Белоруссия лишилась преференций, которые ей дали в надежде на скорую интеграцию в единое государство.
РГ | Хорошо, Белоруссия отказалась интегрироваться и лишилась "пряника". Но если послушать Белоруссию, то взвинчивание цены на газ вдвое - тоже нарушение соглашения о создании Союзного государства. Ведь в нем сказано, что газ для Белоруссии должен стоить столько, сколько для Смоленской области.
Шаронов | Но не стоит забывать, что весь пакет документов о создании Союзного государства так и не был ратифицирован. Не по вине России. Я не думаю, что правильно выхватывать из этого нератифицированного пакета исключительно те положения, которые приятны Белоруссии, игнорируя те, в которых содержатся обязательства, и требовать исполнения именно их.
РГ | Так или иначе, Россия платить 45 долларов за тонну не собирается. А главу российской "Транснефти" Семена Вайнштока ждут в минском суде. Как вы расцениваете этот ход?
Шаронов | Мне кажется, что белорусская сторона решила пуститься во все тяжкие. И не только с такими заметными фигурами. С 8 января, по сообщению Федеральной таможенной службы, на российско-белорусской границе тормозят российский автотранспорт, и коммерческий, и личный, требуя внесения залоговой стоимости и оформления временного разрешения на въезд, чего не было никогда.
РГ | Как вы прокомментируете угрозы Минска арестовывать в счет "неуплаченной таможенной пошлины" российское имущество?
Шаронов | Насколько я понимаю, белорусы под этим имуществом подразумевают нефть, которую, собственно, и пытаются арестовывать.
РГ | Это напоминает развитие ситуации по "сценарию фирмы "Нога"?
Шаронов | Слава богу, пока нет.
РГ | Посмотрим на проблему шире. Пользуясь дешевым российским газом, Белоруссия делает дешевый товар, который безо всяких пошлин поставляет в Россию. Разоряются наши аграрии, машиностроители, мебельщики. Эти убытки кто-нибудь считал?
Шаронов | Официальной оценки у нас нет. Хотя могу сказать, что только из-за отказа делить пошлину на нефть потери России составляют порядка 3,5 миллиарда долларов в год. А еще существуют сюжеты с поставками сахара, сельхозтехники, картофеля, свинины и так далее. Напомню, что мы являемся для Беларуси торговым партнером номер один - на долю России приходится около половины экспорта этой страны. Поэтому мы чрезвычайно сильно зависим друг от друга.
РГ | Как вы прокомментируете экспертную оценку, что такие потери могут составлять до 7 миллиардов долларов в год?
Шаронов | Как неофициальную экспертную оценку.
РГ | Корректно ли, наконец, поставить такой вопрос: зачем существует громоздкая чиновничья структура Союзного государства? С зарплатами чиновникам, с накладными расходами, с бюджетом? Бюджетом, за который заплатили наши налогоплательщики, которые вообще-то ждут от государства в обмен на свои налоги дорог и больниц, а не "интеграцию"? Зачем это все, если "бюрократы" не в состоянии предотвратить таких потерь?
Шаронов | Я бы не стал винить бюрократию Союзного государства. Она выполняет те задачи, которые ставят перед нею политики. Мне кажется, проблема в другом. В том, что белорусская сторона постоянно откладывает принятие принципиальных решений по реальному формированию Союзного государства. И есть ощущение, что идея Союзного государства превращается в некий политический лозунг, которым белорусские партнеры пользуются, когда им удобно, и игнорируют, когда неудобно.
Под обещания "скорой интеграции" Россия закрывает глаза на многие факты асимметрии наших экономических отношений, на факты прямого ущемления российских компаний на белорусском рынке. Я приведу только один пример - тендеры на государственные закупки в Белоруссии. Президент этой страны принял указ, в котором черным по белому написано, что белорусские компании имеют преференции перед российскими. В то время как наш закон позволял дать белорусским компаниям равные права с россиянами.
Иными словами, вся эта риторика выглядит как затяжка времени ради сохранения необоснованных преференций, которыми пользуются белорусские компании на российском рынке. Когда впереди есть цель - создание Союзного государства - такую политику можно оправдать хотя бы морально. Но когда в течение многих лет никто от слов к делу не переходит, преференции теряют всякий смысл, и мы вправе перевести разговор в чисто экономическую плоскость.
РГ | Есть мнение, что если Россия надавит на Белоруссию, ее экономика потерпит крах. Причина - пользуясь "плодами интеграции", власти этой страны не заботятся о реструктуризации своей промышленности и АПК. Вы с этим согласны?
Шаронов | Существуют разные оценки состояния белорусской экономики. Я не считаю себя экспертом в этом вопросе. Но могу сказать, что по своему духу экономика этой страны во многом административная, командная, и к работе на свободном рынке большинство белорусских компаний не готовы. Поэтому если поставить белорусские компании на внешнем и особенно на внутреннем рынке в равные условия с другими компаниями, то, конечно, значительное их число окажутся неконкурентоспособными.
РГ | Правда ли, что точка безубыточности белорусских предприятий - где-то 70 долларов за тысячу кубов газа? Новая цена подталкивает белорусскую экономику к гарантированному банкротству?
Шаронов | Могу только сказать, что белорусы рассматривают новую цену на газ как дискриминационную, мы же, напротив, считаем, что эта - наилучшая цена для импортера газа не только на постсоветском пространстве, но и в мире. Я считаю, что мы дали более благоприятные условия для белорусских потребителей газа, нежели для всех остальных.
РГ | Сейчас трудно делать прогнозы, и все-таки, чем это закончится?
Шаронов | Нам бы не хотелось втягиваться в серьезную торговую войну, но последние действия белорусской стороны демонстрируют, что там готовы на все. В свою очередь, мы вынуждены будем принимать адекватные меры, и они будут болезненными для обеих сторон.
РГ | Согласны ли вы признать, что в конечном счете больше всех виновата Россия? Тем, что терпела, тем, что потакала, и довела ситуацию до подобного скандала?
Шаронов | Я не хочу давать оценок, но скажу, что еще раз подтверждается такое правило: если ты вовремя не демонстрируешь, что постоянно следишь за соблюдением приличий, это дает повод твоему партнеру считать, что ты будешь вечно прощать "маленькие шалости". А размер этих шалостей всегда имеет тенденцию к росту.
Видимо, именно то, что мы вовремя не заявили о готовности защищать интересы российских компаний, дало повод нашим партнерам думать, что под риторику о Союзном государстве они могут жульничать. И при этом кричать о "дискриминации" при любой попытке просто перевести наши отношения в нормальные, цивилизованные рамки.
| звонок из Минска |
"У вас началась война?"
Через несколько часов после того, как "Транснефть" была вынуждена прекратить поставки нефти через Белоруссию, корреспондент "РГ" оказался в кабинете руководителя этой компании Семена Вайнштока.
Ваш корреспондент наблюдал, как с г-ном Вайнштоком пытались связаться из администрации белорусского президента. Долго не получалось: белорусская сторона диктовала секретарю не работающий междугородный код. Наконец разговор состоялся. На том конце провода был помощник белорусского президента Сергей Ткачев.
Он начал свой разговор с того, что "между нами началась война". "Мы мирные люди, ни с кем не воюем", - парировал г-н Вайншток. Далее последовало предложение "подъехать в Минск", которое г-н Вайншток отклонил, даже не акцентировав странность данного приглашения в свете возможного судебного преследования г-на Вайнштока в Минске.
Наконец разговор принял совсем необычный оборот - г-н Ткачев заявил, что "они там что-то натворили, а нам с вами расхлебывать". "Вы полагаете, что если кому-то надо расхлебывать, то это должны быть именно мы?" - довольно жестко отрезал российский собеседник. И указал, что будет предпринимать какие-либо шаги только с санкции председателя российского правительства.
На вопрос главы "Транснефти", с какими конкретно предложениями звонит белорусский собеседник, ответа получено не было. Разговор продолжался всего несколько минут. Увы, это именно тот стиль, в котором обычно ведут дела наши белорусские партнеры.