Поделиться
Круглые даты - от 25 до 440 лет, скрестившиеся в этом сезоне в творчестве самого нетривиального музыкантского тандема Татьяны Гринденко и Владимира Мартынова, Московская филармония отметила солидным действом, организованном в Концертном зале им. Чайковского. Программа вечера состояла сплошь из юбилейных соответствий: композиторов, исполнителей и самих музыкальных сочинений.
Любовные Мадригалы 440-летнего "орфея из Кремона" Клаудио Монтеверди исполнила "Академия старинной музыки" - ансамбль, созданный Татьяной Гринденко 25 лет назад и специализирующийся на репертуаре музыки барокко. Композитор Владимир Мартынов, отмечающий в этом сезоне свой 60-летний юбилей, представил российскую премьеру оперы "Упражнения и танцы Гвидо", написанной им почти 10 лет назад специально для "Академии старинной музыки". Поводом написать оперу про монаха Гвидо из Ареццо, изобретшего когда-то пять нотных линеек, и вывести его из средневековой тени в поле современной музыки стал тысячелетний юбилей забытого во времени бенедиктинца. В Зале Чайковского оперу про "Гвидо" озвучили оба коллектива Татьяны Гринденко, тоже отмечавшей в этот вечер собственный юбилей, - аутентичная "Академия" и экспериментаторский Opus Posth, обращенный к музыке авангарда и синтетическим формам представления партитур разных эпох.
И в этом смысле в концерте возникла ситуация того культурного перекрестка, которым собственно и выражается суть тандема Мартынов-Гринденко. И так же, как в творчестве Мартынова, сознательно перекрещивающего языки добаховской музыки, фольклор (от России до Тибета), минималистские опусы и литургические тексты, так же, как в искусстве Татьяны Гринденко, которая экспериментирует в любых направлениях – от ренессансной музыки до партнерства с рок-музыкантами и этническими коллективами, - на сцене Зала Чайковского в этот неформальный вечер пересеклись персоны, исполнители, сочинения, которые при других обстоятельствах вряд ли могли встретиться на путях тысячелетней культуры.
Madrigali Erotici – Любовные мадригалы Монтеверди, написанные почти четыре столетия назад и вызвавшие в те времена фурор среди утонченно образованных современников, способных ценить красоту латинских текстов, прозвучали в исполнении "Академии старинной музыки" и солистов – меццо-сопрано Галины Мурадовой и британского тенора Марка Таккера, как гимны, имеющие отношение не к раскрепощенной ренессансной любви, смешанной с магией Мандрагоры, убийствами и кровосмешениями, а как юбиляции Богу.
"Академия" создавала певцам медитативный ритм, на фоне которого расцветали два любовных голоса - женский, имитирующий трели райских птиц, и мужской – упоительно нежный, выпевающий звуки даже не музыкальной ткани, а тончайшей вуали. Нежные ламентации любви, еще не забывшие старинных григорианских гармоний и одновременно прекрасные в качестве виртуозных оперных арий, прозвучали с очень тщательным искусством и пониманием чрезвычайной увлекательности "мадригальной" лаборатории Монтеверди, открывшего очаровывающий стиль concitato ("взволнованный").
И хотя музыка Монтеверди для современного слуха звучит сплошной сладкой гармонией, именно в разгар его мадригальной практики Артузи написал полемический трактат "О несовершенстве современной музыки", обличая кремонского Орфея в злоупотреблении диссонансами и предвещая назад гибель музыки.
Владимир Мартынов приблизительно с той же мерой парадоксальности спустя четыре столетия объявил конец композиторской эпохи. И в качестве собственного "трактата" создал оперу, действующими лицами которой являются не персонажи, а музыкальные стили разных эпох. "Упражнения и танцы Гвидо" - эта не опера о Гвидо Аретинском, а музыкальный трактат, исследующий пути, по которым прошла музыка за тысячу лет, умещаясь на линейках нотного стана, открытого бенедиктинцем-монахом. Звукоряд Гвидо, состоящий из шести латинских слогов: Ut re mi fa sol la, имеет для Мартынова значение формулы – типичной минималистской презентации, на которую нанизываются сложнейшие музыкальные структуры, вплетающие в партитуру и духовные смыслы трактата Святого Бонавентуры "Путеводитель души к Богу", латинский текст которого цитируется в опере, и виртуозную игру оперными стилями (от барокко до Пуччини). В этом смысле именно Мартынову принадлежит идея обыгрывания оперных композиторских языков, которая потом разрабатывалась и в "Детях Розенталя" Леонидом Десятниковым.
Свой же опус "Гвидо" Мартынов строит как некую мистерию, где душа (музыка) должна пройти по ступеням посвящения. Шесть нот – шесть ступеней, шесть частей с парадоксальным скрещиванием григорианского хорала с Россини или Моцартом, с виртуознейшим вокалом (Яна Иванилова, Татьяна Моногарова, Марк Таккер), выдерживающим запредельные по сложности стыки ритмов и стилистические параллели. "Академия старинной музыки", Opus Posth, Камерный хор "Духовное возрождение" объединенными усилиями должны были не просто создать звуковой коллаж тысячелетия, но провести "эволюцию" музыки, согласно "трактату" Мартынова, к концу – концу времени композиторов, к концу музыкальной эпохи, открытой Гвидо. Мартынов проиллюстрировал этот конец "собственноручно", появившись на сцене и обыграв электронный финал, точки в котором не обозначилось: два оборвавшихся звука, для извлечения которых из воспетой Бонавентурой, Гвидо, Монтеверди, Моцартом и иже с ними божественной реальности, действительно не нужен ни композитор, ни исполнитель. Возможно, это и есть нирвана, которая ожидает посвященных на пути восхождения души (музыки), правда, по реакции публики можно судить, что достичь ее удастся только тому, кто ценит откровение Гвидо из Ареццо.
На сайте публикуется полный текст статьи.