Поделиться
Сценарий Игоря Порублева действительно очень хорош. Придумать абсолютно новый сюжет трудно, почти невозможно. И как только рядом с покалеченным, но все-таки живым солдатом-контрактником, вернувшимся с чеченской войны, возникнут двое его погибших товарищей, лукавый критический ум споро выдаст ассоциации - хотя бы с "Мертвецом" Джима Джармуша. Но кажущееся поначалу простодушным обаяние фильма начисто изгоняет всякий скепсис.
Главный герой Кир (Андрей Чадов) едет домой к матери. Встречается с любимой девушкой. Отправляется в Москву к однополчанину, который вынес его с поля боя. А за Киром неотступно следует парочка призраков - на вид вполне живых, только в странном по летнему времени белом камуфляже и с полной боевой выкладкой. Кир их видит, разговаривает с ними, даже выпивает на троих - правда, водку его спутники могут лишь нюхать, но свой кайф при этом получают. Для мира живых Никич (Максим Лагашкин) и Игорь (Владимир Епифанцев) остаются невидимыми. Исключение составляют лишь пьяненький интеллигент, четырехлетняя девочка и музыканты группы "Сплин" - все они как бы наделены особым зрением, и объяснение этому феномену каждый зритель волен дать сам.
Авторы "Живого" вообще ничего не навязывают. И в этой недоговоренности, неартикулированности смыслов есть свой резон и художественный результат. Фильм при всей видимой веселости (благодаря блестяще написанным диалогам - с матерком, солеными шуточками и дружескими подколами) держит зрителя равно в эмоциональном и мыслительном напряжении. Шутки шутками, но странная тройка друзей то и дело задает мучительный для всех троих вопрос: "Почему мы здесь?", "Почему в ы здесь?" Ответ, гулкий, невнятный, слышится то в звоне церковного колокола, то в чьем-то громком ниоткуда вскрике. Никич, будто расслышав, говорит потрясенно: "Два дня нам осталось". Ясно, что до конца сороковин. А где бродят их души - в аду ли, в лимбе, в загадочном некоем делириуме, пока тела бредут вслед за Киром по земле, это неясно. На вопрос Кира: "Как - там?" - ребята отвечают лишь: "Холодно, и курить хочется".
Герои говорят о каком-то легендарном священнике Пересвете, тоже прошедшем Чечню. Священник в таком сюжете просто не может не появиться. Доверчивый зритель ждет чудесной встречи с Пересветом. И нате - появляется молодой, сугубо штатский батюшка (Алексей Чадов) в интеллигентских очках. Появляется, когда Кир остался без своих спутников, так что проверить священника на "особое зрение" нам не удастся. Рассказы Кира об умерших друзьях, с которыми он два дня ходил, понимает по-своему: отпеть надо воинов. В том, что Кира и священника зовут Сергеями и играют их братья Чадовы, свой смысл и загадка из тех, какими щедро наполнен "Живой". Батюшка молится под ночным дождем у могил Игоря и Никича. А Кир убегает туда, куда он - вот, наконец, ответ на все "почему" - шел вместе с погибшими друзьями. Он догонит их "в долине Дагестана", свободный и наконец-то совершенно счастливый.
Для парней, вернувшихся и не вернувшихся с чеченской войны, придумано много эпитетов: неприкаянные, ненужные, брошенные, проклятые, забытые. Про них снимают фильмы. Но на сегодня, пожалуй, лишь авторам "Живого" удалось создать наиболее точную, безупречную в своей художественности и этической цельности метафору так называемого чеченского синдрома.
Фото с сайта www.alivefilm.ru