Поделиться
Российская газета| Александр Луарсабович, какая из двух культур - грузинская от отца или польская от мамы - оказала на вас большее влияние?
Александр Эбаноидзе| Безусловно, грузинская. Я родился в Тбилиси и на меня повлияли не только многочисленные родственники со стороны отца, но и сама страна. Почти все детство я провел в маленькой иберийской деревне, где родился отец, и грузинскую культуру впитал, так сказать, на подсознательном уровне. Мама происходила из семьи ссыльных поляков, поэтому ее культура, оторванная от родной земли, оказалась слабее. Хотя еще Пастернак писал о том, что между Польшей и Грузией много общего. Люди в этих странах действительно одинаково мечтательные, увлекающиеся. Моя мама была изумительной рассказчицей. И своим пристрастием к литературе я обязан ей.
РГ| Как сложилось, что вы остались жить в российской столице?
Эбаноидзе| Я никогда не планировал остаться в Москве. Но сначала был Литинститут, потом работа. Первые годы по четыре месяца жил в Грузии и чувствовал себя там настолько хорошо, что порой недоумевал, а зачем, собственно, мне возвращаться в Москву? Но потом что-то заставляло, и я снова отправлялся в столицу. Затем появились семья, дети, стало не до разъездов. Но, признаюсь честно, все еще мечтаю на склоне лет вернуться на родину - в ту самую деревушку, где прошло мое детство.
РГ| Здесь, в Москве, в вашей семье следуют грузинским традициям? Часто балуете себя блюдами национальной кухни?
Эбаноидзе| Грузинская кухня очень специфичная, она требует навыков. А жена у меня русская и за годы совместной жизни освоила только несколько видов лобио - очень вкусное блюдо, популярное в Имеретии. Зато когда она его готовит, это настоящий праздник для всей семьи.
Мои дети с огромной любовью относятся к Грузии и к ее культуре. Сын рассказывал совершенно удивительную историю о том, как на границе Швейцарии и Италии он вдруг почувствовал родной запах - так же пахнут цветущие каштановые леса Имеретии. А когда сын был во Франции, люди не понимали, почему он так восторженно реагирует на запах ежевичных кустов, которых тоже очень много в Верхней Грузии. Кроме того, считается, что каждый уважающий себя грузин должен разбираться в винах и знать толк в хороших застольях. Я постарался, чтобы мои дети преуспели и в том, и в другом. Дома мы обычно соблюдаем традиции грузинских застолий. А по праздникам я всегда пью из старинного хрустального бокала: это единственная вещь, доставшаяся мне от отца.
РГ| Жить в Москве представителям нерусских национальностей с каждым годом становится сложнее. Проблема нетерпимости как-то сказалась на вашей жизни?
Эбаноидзе| Лично меня агрессия ксенофобов, слава богу, миновала. Хотя приходится признать, что отношение москвичей к нерусским заметно изменилось. Раньше представитель любой национальности куда органичнее вписывался в столичную жизнь. Проблемы взаимоотношений разных народов как таковой и не было. Взять хотя бы наш Литинститут. Большинство моих сокурсников были выходцами из республик. О том, чтобы кого-то гнать из Москвы, не могло быть и речи. Впрочем, в культурной среде проблемы нетерпимости и сейчас нет. Чего не скажешь о малообразованных людях. Мне самому приходилось видеть, как стайки скинхедов нападали на людей нерусской внешности. Причем происходило это в людных местах, практически на глазах у милиции. Просто ужасно!
РГ| Москва сильно изменилась за последние десятилетия?
Эбаноидзе| Конечно. И не только внешне. Меня удручает то, что люди отказались от прежних духовных и моральных ценностей, стали поклоняться деньгам. Отношения между ними стали менее теплыми, человечными. С другой стороны, московская пунктуальность и растущая деловитость мне нравятся. В Тбилиси этому так и не научились. Зато в Грузии принято идти людям навстречу. Там вас всегда выслушают и всеми силами постараются помочь.
РГ| Однажды вы сказали, что тема вашего творчества - "противостояние злокачественным плодам прогресса, размывающим человеческую индивидуальность". Иными словами, вы противостоите тому, что стирает непохожесть людей разных национальностей?
Эбаноидзе| В том числе. Я бы сказал, что мое противодействие - это инстинкт представителя национальной культуры, который не может не заботиться о ее сохранении. Прогресс, постоянное ускорение ритма жизни, к сожалению, действительно стирают индивидуальные черты как отдельных людей, так и целых народов. Журнал "Дружба народов" - это тоже своего рода борьба за сохранение национальных культур. Вероятно, поэтому я работаю в нем уже 11 лет.
РГ| Может ли прогресс не разрушать самобытность народов и культур?
Эбаноидзе| Думаю, это все же возможно. Задумайтесь, ведь ходим мы в музеи народных ремесел, в рестораны национальной кухни... Значит, что-то внутри нас противится унификации. Душа, наверное.