Поделиться
Сергей Минаев. Духless. Повесть о ненастоящем человеке. - М: АСТ, 2006.
В книге Сергея Минаева (на обложке - С. Минаев, просто-таки как М. Горький) ужасно много всяческих посвящений и эпиграфов. Автор, очевидно, не знает, что множество эпиграфов - примета литературы ХIХ века, да и то ее начала. Тогда эпиграфы были в моде среди людей просвещенных. Читателя как бы проверяли на причастность к "своему кругу" не просто дворян, но "дворян читающих" (далеко не все дворяне тогда читали литературу, а некоторые даже находили это делом ненужным и даже предосудительным - вспомните Фамусова). Кроме того, круг писателей был столь узок, что Пушкин, цитируя Княжнина, как бы связывал XVIII и ХIX века, которые, в литературном отношении, отстояли друг от друга не дальше воробьиного носа. Сегодня множество эпиграфов означает не более того, о чем говорила чеховская героиня: "Они образованность свою хочут показать". Особенно когда эпиграф дается на иностранном языке и, конечно, без перевода, хотя не исключено, что, набирая его на компьютере, автор, тыкая одним пальцем в клавиши, ежесекундно сверялся с источником: ну-ка, как там у нас пишется слово "nevermore"? С "r" или без него?
Теперь о посвящениях. Посвящать книгу друзьям, называя их поименно, - это ладно, это по-человечески. Но посвящать книгу поколению, да еще и в таком пафосном стиле: "Поколению 1970-1976 годов рождения, такому многообещающему, такому перспективному. Чей старт был столь ярок и чья жизнь была бездарно растрачена..."
Ой, как жалко! Слезу вышибает!
Кому ж это они так много обещали, рожденные в столь короткие, сжатые сроки? А те, кто родился в 1969-м или 1977-м, были уже серые бездари, что ли? И когда ж это они так ярко стартовали, эти рожденные с 1969-го по 1976-й? С начала 90-х годов, вероятно. Тогда, знаете ли, по-разному стартовали. Один выпускник МГУ, гениальный молодой физик, шел в элитный научный институт и получал гроши. А другой выпускник МГУ, бездарная к науке, но хитрая сволочь, шел торговать контрафактными компьютерами и вмиг становился миллионером в малиновом "пинжаке". Потом его мозги вдумчиво собирал с асфальта видавший виды эксперт МУРа, а стоявший рядом следователь говорил: "Еще одна заказуха. Ни хрена мы никого не найдем". А про себя добавлял: "Потому что и искать не будем".
"Духless" - значит "бездуховный". Говоря жаргонным языком, "полная бездуха". Роман о герое, который работает в филиале французской фирмы, впаривающей по всему миру какую-то плохую "модифицированную" кукурузу. Герой - молодой топ-менеджер. "Бабла" у него - полный шкаф, одежда от "Гуччи", что ли. "Кокс" (кокаин) всегда в кармане, пьет он либо виски с элитой, либо водку с маргиналами и закусывает это, разумеется, суши.
Но несчастье его в том, что он понимает свою страшную бездуховность. Его и его поколения. Прямо-таки ужасающую, я бы сказал, нечеловеческую бездуховность. Жить ему невмоготу. Глотнет виски и - задумается о "бездухе". Нюхнет "кокса" и - снова задумается. Потом еще глотнет, нюхнет и - перестанет думать. Очнется и - опять думает, думает, думает. О том, как было все ярко, когда продавал первый "левый" компьютер или видеомагнитофон, и как все оказалось "бездарно растрачено" во французской фирме.
Ой, как тяжело!
Милый ты мой "духless", ты просто банальный фарцовщик, который не тянет на реального вора в законе. А если ты не банальный фарцовщик, то иди-ка ты, милый, в церковь и выдержи хотя бы одну службу целиком. Это непросто, уверяю тебя. Ну или хоть книжечку хорошую почитай. "Капитанскую дочку". Там советы разные хорошие.
Береги честь смолоду, а платье от "Кардена" снову.
Вера Чайковская. Три лика русского искусства. Роберт Фальк, Кузьма Петров- Водкин, Александр Самохвалов. - М.: Искусство-ХХI век, 2006.
Замечательная книга и одновременно альбом о русском импрессионизме. Или постимпрессионизме.
В предисловии автор пишет:
"Художники, их современники, о которых пойдет речь в этой книге, как мне представляется, были из породы тех, которые искусством не "развлекались", не делали с его помощью карьеру, поддакивая властям, но и не просто "самовыражались". В тайной неформулируемой глубине речь шла о большем, потому что в русской культуре все настоящее, будь то любовь или творчество, ставится на весы высшей экзистенциальности".
Есть "духless", а есть "духfull". То есть полнота духовности. Книга Веры Чайковской как раз об этой полноте. Настоящей.
И еще автор остроумно предлагает переименовать "сталинскую" эпоху в "мандельштамовскую" или "петров-водкинскую".
Это остроумно и мило, но не более того. Эпохи именуют по их тиранам, а не по художникам. Неважно, служил в это время художник тирану или не "поддакивал" ему. Так в истории уж повелось... Увы, увы...
А книга просто замечательная. Рекомендую.