Художница, семь лет прикованная к постели, помогает людям жить

Попытка

Киселевой удалось дозвониться поздно вечером.

-Выставка должна была состояться еще в прошлом году, ее организатор - президент культурной ассоциации выходцев из России "Унита" Елена Тукшумская, но Италию заливало дождями, и галерею затопило, - рассказывает Людмила. - Там сейчас ищут новый зал для моих работ.

И вдруг я слышу, как на том конце провода она просит кого-то помочь переложить трубку телефона в другую руку. Людмила мягко извиняется за невольную остановку в беседе:

- Я ведь всю жизнь в коляске. А последние семь лет лежу.

Киселева говорит так, будто старается подбодрить меня, уберечь от шока и невольного чувства вины, которое испытываешь в таких случаях.

Невпопад спрашиваю:

- А сейчас вы пишете?

- Уже нет. Это все давно прошло - рисунки, выставки. У нас с Колей другое теперь.

Николай Милов - это муж. Художник, поэт, гитарист. Был вхож в круг Окуджавы. Булат Шалвович тепло отзывался о его стихах и песнях. С Людмилой они уже больше двадцати лет вместе. Венчались, как все люди, в церкви. Только невеста была необычная - в инвалидной коляске. Раньше Николаю часто задавали вопрос: какая выгода здоровому мужчине быть в такой ситуации, что за корысть? Отмалчивался. Однажды не выдержал: "Родной мне человек, какая в том корысть?"

Людмила и Николай приглашают в гости.

- Боровск - необыкновенный город, - говорит она. - В нашем монастыре Дионисий писал. Циолковский начертил свою птицеподобную машину. Приезжай!

Боровск на холмах, извилистые улочки, много старинных деревянных домов... У Людмилы и Николая небольшая, очень чистая квартира на третьем этаже. На стенах картины, но чужие. Свои работы под кроватью лежат. Муж достает толстую папку. И вот она - знаменитая графика Людмилы Киселевой. "Зимняя сказка", "Девочка с зонтиком, укрывающая звезду от дождя", "Материнство". Это брэндовые работы, которые знакомы каждому выпускнику художественного вуза.

-Я не талантлива, - говорит Киселева, - и вообще не художник. Просто так сложились обстоятельства, что мне выбирать было не из чего. Я не то чтобы хотела рисовать, но больше ничего не могла. Как слепая возилась с красками, с листом бумаги. Каждая линия доставалась таким трудом - будто горела. Когда еще в юности последний раз лежала в Ленинграде в специализированной клинике, стала делать наброски с наших медсестер, только в профиль. Все говорили, что очень похоже. Вылечить меня, понятно, было нельзя, а вот научить рисовать, как оказалось, можно. Я заочно окончила Московский народный университет искусств. Начались выставки. Мы уже тогда с Колей были вместе, он очень помогал. Мы так совпали, я вся была в его работах, он - в моих.

К Людмиле пришла известность. Ее графику охотно публиковали солидные журналы, имя Киселевой звучало в стенах академии художеств имени Репина.

Почему в работах Киселевой столько счастья?

- Я не рисовала войну, не изображала горе. Однажды мне было очень плохо, и знакомый художник сказал: а ты рисуй свою депрессию. Не смогла. Жить надо весело - мы умрем под тяжестью жизни, если не будем шутить.

А творческий кризис... Кто из художников на определенном этапе не осознавал вдруг своего бессилия и несостоятельности? Нет таких. Обычно время помогает преодолеть это состояние. Но в случае с Людмилой все было иначе. На пике таланта болезнь ударила еще раз. Инфаркт, полная неподвижность.

Последняя ее картина называется "Попытка". Танцующая девушка старается оторваться от земли. Сухая строка в биографии Киселевой "прекратила рисовать несколько лет назад" замещает все, что она могла бы написать про горе, боль, страдания.

Четыре дома

Когда Людмила лежала в больнице, возвращаясь к жизни после инфаркта, врач рассказала ей о девочках двух и четырех с половиной лет. Катя и Света дожидались в соседней палате, когда обретут новое пристанище. Перспективы были обычные для брошенных непутевой "мамкой" детей - детский дом. Выяснилось, что таких ребят там было не двое, а восемь. И уже не первый месяц существовали они в больничных стенах.

- Мне открылся другой мир, где живут дети без любви взрослых, одежды и игрушек, - рассказывает Киселева, - это закрытый социум, там действуют непонятные нам законы, подрастают люди с совершенно иной психологией. Они не знают, как быть счастливыми, а вырастут - и остальным от них не поздоровится.

С этого момента начался их с Колей следующий жизненный этап.

Восемь ребятишек, которым посчастливилось попасть в поле внимания Людмилы Киселевой, стали первыми обитателями приюта, созданного во многом благодаря ее усилиям, практически с нуля в разрушавшемся здании бывшего детского садика в деревне Асеньевское. Сейчас приюту уже семь лет, и в нем живут двадцать пять детей.

Когда она еще только думала о том, как ей обустроить первый приют, в случайном разговоре руководитель одного из детских домов поделилась с Людмилой, что нечем кормить ребят. Проблему решать надо было срочно, и Людмила взялась за телефон.

- Я обзвонила несколько крупных предпринимателей. Результат получился достаточно быстро. В детский дом поступили еда и одежда. Тогда же я поняла - вот он выход. Телефон соединит меня с сотнями людей, и кто-нибудь обязательно откликнется.

Это кажется невероятным, но женщина, которая в состоянии лишь набрать номер телефона, добилась организации приюта для детей, брошенных в больнице, центра реабилитации при Свято-Пафнутьевском монастыре, с ее помощью были отремонтированы еще несколько ветшающих детских домов.

- Люди по сути своей добры, - считает Киселева, - многие хотят помогать, но не знают как. А еще надо верить. Я христианка и, когда слышу от кого-нибудь: "Да как же я это сделаю, я не смогу", говорю: "Начни, а Бог тебе поможет".

Сейчас под ее опекой не только Асеньевский приют, но и Ермолинский дом ребенка, и приют "Отрада" при Свято-Николаевском Черноостровском монастыре в городе Малоярославце, и вновь образованный приют "Забота".

- Кроме своей квартиры, у меня еще четыре дома, - шутит Киселева. - Я тогда неожиданно для себя стала прорабом, сметчиком, бригадиром. Выучила марки цемента, виды бетонных плит. Вокруг меня лежали тетради с именами, фамилиями, телефонами, названиями строительных фирм и посредников.

Людмила - феноменальный переговорщик, против ее логики невозможно устоять. Она "закручивает" сложнейшие бартерные сделки, увязывая интересы разных фирм. В конце цепочки - то, что необходимо детям.

- Если не можешь передвигаться, надо научиться вращать мир вокруг себя, - говорит она. - Важно, какую при этом ставишь цель.

Людмила "заставила вращаться" мир не вокруг себя, но вокруг еще недавно никому не нужных детей. Киселева - очень занятой человек. Вокруг нее трещат телефоны, работает компьютер. К ней постоянно обращаются за помощью. Стряслась беда, заболел ребенок - звонят Киселевой. И она помогает - находит деньги, устраивает на лечение.

Каждую субботу в центре "Гармония" собираются дети из клуба инвалидов "Чашка чая". Есть ходячие, есть на колясках, с нервно-психическими нарушениями - у всех проблемы со здоровьем. Они общаются очень охотно. Цель таких мероприятий - привить детям чувство полноценности, избавить от одиночества. Вдохновитель и руководитель этой большой работы Людмила Киселева видит своих ребят только в записи на видеокассете.

Человек идет жить

Людмила Киселева - член Союза художников, Союза журналистов, удостоена ордена "За заслуги перед Отечеством".

- Я не считаю, что ушла от творчества, - говорит она, - каждый мешок картошки, который привезли в детский дом, - не меньшая творческая удача, чем изящная графическая работа. Искусство - это не только рисовать или петь, это каждый твой день.

Папка с работами Киселевой пока лежит под кроватью, но она, наверное, все же уедет в Италию. И еще тысячи людей увидят ее замечательные работы, и многие, как и я, подумают - этой женщине жизнь отмерила счастья не скупясь.

- Что ты там видишь из окна? - спрашивает меня Киселева.

- Прохожего.

- Вот человек идет по улице, - говорит Людмила. - Наверное, на работу. Он думает, что он идет на работу. А вообще-то он идет жить.