Поделиться
Поставленный Юрием Григоровичем в 1982 году "Золотой век" начал новейшую историю освоения балетных партитур Шостаковича. Написанные в 1930-х годах балеты в свое время быстро сошли со сцены, пригвожденные статьей "Балетная фальшь". И до поры до времени театры не пытались вернуть их к жизни. Появлявшиеся то тут, то там постановки (будь то сатирический "Клоп" в хореографии Л. Якобсона или романтические "Мечтатели" в Музыкальном театре им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко) использовали сборную музыку. Идею новых постановок "Золотого века" или "Болта" отвергал и сам композитор, правда, с оговоркой: в том виде и с тем либретто, на которое они создавались.
Как выяснилось недавно, по крайней мере "Светлого ручья" эта оговорка не должна была касаться. Нынешний художественный руководитель Большого балета Алексей Ратманский уже в XXI веке сумел поставить живой и симпатичный спектакль с первоначальным сюжетом без каких-то серьезных переработок. Но этот случай все же оказался счастливым исключением. Через пару лет после "Светлого ручья" Ратманский, поверивший в возможность ставить "изначального" Шостаковича, взялся за "Болт" и потерпел фиаско.
Юрий Григорович в начале 80-х полностью перекроил либретто. Его соавтором стал музыковед Исаак Гликман, на протяжении многих лет близко знакомый с Шостаковичем. От первоначального сюжета про поездку футбольной команды в некую зарубежную страну, наполненную фашиствующими элементами и нездоровой эротикой, не осталось камня на камне. Действие было перенесено в приморский городок на юге Страны Советов, а на декорациях Симона Вирсаладзе легко обнаружить год действия - 1923. Главный положительный герой по имени Борис стал рыбаком и по совместительству участником сатирического агиттеатра рабочей молодежи, а нездоровая эротика выпала на долю нэпманов, завсегдатаев ресторана "Золотой век". В спектакль была введена дополнительная любовная линия: Борис влюбляется в танцовщицу кабаре Риту и возвращает ее в лоно комсомола. Для музыкального обеспечения любовных отношений потребовалось дополнить партитуру медленными частями двух фортепианных концертов Шостаковича. Именно проникновенное адажио с солирующим фортепиано позволило хореографу поставить великолепный дуэт Бориса и Риты.
В советское время "Золотой век" был не самым популярным из спектаклей Григоровича, и дело тут вряд ли в нелюбви рядовой публики к Шостаковичу: "Спартак" и "Легенда о любви" поставлены тоже не на музыку Чайковского. Скорее, некоторое отторжение вызывал идеологически выдержанный сюжет балета. Тем не менее мастерство создателей спектакля не вызывало сомнений. В пришедшую на смену оттепели прохладную эпоху Брежнева-Андропова-Черненко "Золотой век" смотрелся искусной стилизацией витального советского искусства 1920-х годов. Особенный успех имели декадентские танцы ресторанных герлс, в которых сегодня можно обнаружить привет фильму Боба Фосса "Кабаре", особенно в фигурах Конферансье и Люськи (в этой роли блеснула юная Екатерина Крысанова, точнее всех из участников возобновления прочувствовавшая стилистику спектакля).
Сейчас мог бы стать предметом соц-артовского стеба и весь советский сюжет, но Григорович сохранил первоначальное решение, лишь несколько сократив действие. "Золотой век" стал еще более динамичным, темповым. Сцена поединка рыбаков с бандитами не менее выразительна, чем гладиаторские бои "Спартака" или погоня в "Легенде о любви". Выстроенные уверенной рукой хореографа-режиссера кордебалетные построения стали визитной карточкой спектакля.
Возобновленный "Золотой век" имел в первый премьерный вечер триумфальный успех. Отчасти, конечно, это можно приписать фронде против нынешнего руководства Большого. Но никакие интриги оппозиции не могут заставить весь партер как по команде встать при выходе на поклоны Юрия Григоровича, в чьей фигуре сегодня для многих воплотились представления о Золотом веке советского балета.