Поделиться
Будущего не должно быть
Вот уж действительно трудно найти большее самопожертвование, чем у офицеров Федерального управления по безопасному хранению и уничтожению химического оружия. Они служат, зная, что у их объекта приложения сил нет никакого будущего, более того, и не должно его быть. Одно дело - создавать что-то, принося пользу людям, другое дело - приносить пользу человечеству, уничтожая следы ошибок прошлого. В России в течение ХХ века было накоплено около 40 тысяч тонн иприта, люизита, зарина, зомана, Ви-газов и Ви-Икс-газов. Это очень опасные вещества не только для противника, но, в первую очередь, для тех, кто их производит, хранит, перевозит, собирается применить и, не дай Бог, применит. Они морально устарели много лет назад, еще до того, как люди решили отказаться от химоружия, заключив ряд международных договоров. На излете военно-химической мысли, во второй половине прошлого века придумали бинарные, тринарные боеприпасы, которые представляют из себя составляющие для смертельного коктейля, совершенно безопасные в отдельности. В любом случае, сейчас больше всего хлопот с оружием, произведенным во время мировых войн - как говорят технологи управления, то, что производится за две недели, придется уничтожать несколько лет. Трудно даже сопоставить цену производства одной и той же тонны отравляющего вещества и деньги, которые потрачены на хранение, тем более, его уничтожение. Бюджет каждого из семи объектов уничтожения химического оружия, работающих и строящихся в России, исчисляется в миллиардах рублей или сотнях миллионов условных единиц. Эти миллиарды включают в себя и наши рубли, и европейскую валюту, и американские доллары.
Дед Мороз в погонах
Для камбарских ребятишек настоящим Дедом Морозом перед самым Новым годом стал начальник управления по безопасному хранению и уничтожению генерал-лейтенант Валерий Петрович Капашин. В день предварительного пуска объекта уничтожения химического оружия № 1203 состоялся другой запуск -открыла двери обновленная школа города Камбарки. Ей уже 50 лет, снаружи изменения, которые ее коснулись благодаря строителям объекта, заметны разве что по модным окнам и современной крыше. Реконструкция, которой она подверглась внутри, сопоставима по масштабам со строительством новой школы. Здание, отделанное современными материалами, по дизайнерским стандартам ХХI века, оснащенное новой, хорошей мебелью, коммунальными удобствами - для Камбарки пока еще редкость. И если есть такие сооружения, то связаны они в городе, прежде всего, с объектом уничтожения химического оружия. Из восьми с лишним миллиардов рублей, в которые обходится объект № 1203 федеральному бюджету, согласно закону одна десятая часть идет непосредственно на нужды горожан в виде социальных объектов. В общем, город с небольшим провинциальным бюджетом получит, если не считать зданий, которые останутся после того, как уйдут отсюда военные, около миллиарда рублей в виде социальной инфраструктуры. Газораспределительные станции, газовые сети, медицинские учреждения, асфальт, канализация - в общем, трудно себе представить, где бы изыскали такие средства местные и региональные власти в течение короткого срока, решив модернизировать Камбарку самостоятельно. В местном бюджете счет идет, в лучшем случае, на десятки миллионов рублей.
Генерал-лейтенанту Капашину доложили в 10 утра о готовности школы. Как водится, перерезали ленточку, армейский оркестр сыграл бравурный марш, а школяры подарили генералу атласную подушку в виде сердца. Кстати, позже она заняла в генеральском кабинете почетное место рядом с коллекцией подарочных дуэльных пистолетов, которые, судя по всему, являются последним писком военной моды.
Долго праздновать открытие обновленной школы генерал не смог, заметно было, что он весь в предпусковых тревогах. Однако, когда девочка-конферансье, оробев, запуталась в сложном названии его ведомства, подсказал: "Федеральное управление по безопасному хранению и уничтожению химического оружия". Эти слова, вышитые на обмундировании офицеров, теперь в Камбарке многие могут произнести без запинки - конкурс среди желающих поработать на объекте составляет 4-5 человек на место. Из 1300 желающих отобрали только 230.
Дело камбарякам, занятым на объекте, предстоит непростое, ответственное. Несмотря на все совершенство защитных мероприятий, автоматизацию, даже те, кто прошел строгий отбор, не могут подчас справиться с психологической нагрузкой. Из сотен людей, занятых на опасном производстве, как показывает опыт работы в Горном, несколько десятков людей уходят именно из-за того, что не могут преодолеть страх. А с теми, кто не может преодолеть тягу к спиртному, разговор вообще короткий. Пахнет - прощай! Перед каждой сменой - медосмотр, ведь предстоит работать в костюме химической защиты, больше напоминающем скафандр, да еще в изолирующем противогазе. Ошибаться здесь нельзя.
Собственное ноу-хау
Системе, которая впервые подвергалась испытанию не на нейтральных средах, не на воде, а на действующем боевом отравляющем веществе, придется "переварить" более шести тысяч тонн яда. По словам генерал-лейтенанта Капашина, эта система создавалась лучшими специалистами мира в этой области. В Соединенных Штатах Америки, где есть аналогичные производства, применяется сжигание, у нас - собственное ноу-хау, разработанное в Государственном научно-исследовательском институте органической химии и технологии. Возглавляет его лауреат Ленинской премии Виктор Алексеевич Петрунин, который вместе с военными, гражданскими специалистами ожидал в тот день пробного пуска установки. Время "Ч" назначено по традиции на ночь, и в томительные минуты ожидания он приоткрыл для читателей "Российской газеты" тайну этой технологии. Как и все гениальное, она проста: в ее основе лежит хорошо известная, глубоко изученная реакция взаимодействия щелочи с люизитом. В результате образуется горючий и летучий газ ацетилен, который в миру используют для газосварки, и арсениты натрия. Естественно, здесь не химическая лаборатория, потому процесс гораздо сложнее, чем рецепт изготовления коктейля в баре. Важно соблюдать термический режим, выдерживать давление, герметичность - в общем, целую массу параметров. Смешивание знакомого по школьному курсу неорганической химии гидроксида натрия с люизитом идет по-особенному: в поток 20-процентного водного раствора NaOH впрыскивается тоненькая струйка люизита так, чтобы щелочь его обволакивала со всех сторон. И, как на лабораторном занятии, образовавшийся газ идет наверх, соли выпадают в осадок. Ацетилен после сушки и очистки множеством фильтров разлагают на воду и углекислый газ, а с солями еще предстоит разобраться отдельно. Дело в том, что основной компонент люизита - ядовитый мышьяк - в России не добывается. Раньше его брали в Грузинской ССР, в Казахстане, а теперь он является стратегическим сырьем, которым разбрасываться никак нельзя совсем не потому, что он ядовит. Потому реакционную массу, содержащую соли мышьяка, гранулируют и увозят на только что отработавший полный цикл производства по уничтожению химического оружия объект в поселке Горный Саратовской области. Там до конца 2005 года уничтожали иприт и люизит, а теперь там будут перерабатывать реакционные массы, которые получатся в Камбарке. В идеале должен получиться чистый металлический мышьяк, возможно, какие-то оксиды, соли мышьяка. Саратовской области этот мышьяк будет приносить значительную прибавку к региональному бюджету, поскольку арсенид галлия является основой для выработки электрической энергии из солнечной, и именно из него делают активную часть солнечных батарей. Сейчас солнечной и прочей альтернативной энергетикой интересуются все больше как экзотикой, но после того, как цена барреля нефти, которая весь век в среднем стоила долларов 25, возросла до 60 за очень короткий срок, все чаще стало слышно об электромобилях, ветроэлектростанциях и прочих признаках будущего.
Удмуртия, очевидно, и так натерпелась за полвека от присутствия на своей территории объектов химического оружия, потому не согласилась хранить у себя мышьяк. За год в мире в обороте находится до 18 тысяч тонн оксида мышьяка, в России потребляется всего 2,5 тысячи тонн. Объект в поселке Горный возьмет на себя 13 тысяч тонн из бывшего люизита. Такое перерождение из прямой угрозы людям и природе в источник для экологически чистого производства электроэнергии вполне отвечает требованиям ХХI века.
По словам Виктора Петрунина, важно, что реакция гидролиза люизита является абсолютно необратимой, что имеет значение для соблюдения международных договоренностей России. Кроме того, опыт гидролиза люизита в Горном показал, что именно эта технология и примененное инженерное решение оказались абсолютно безопасными - за три года работы установки ни в промзоне, ни в санитарно-защитной зоне, ни в зоне защитных мероприятий ни разу не было отмечено следов люизита - не то что выше предельно допустимых концентраций, но вообще никаких следов.
Здесь приведена только суть технологического процесса, разумеется, все гораздо сложнее, занимается всем этим автоматизированная система управления, разработанная "Редкинским опытно-конструкторским бюро автоматики" (РОКБ), которое представляет на объекте Вячеслав Усманович Мухидов. Бюро разработало, установило и отладило производство, которое благодаря электронным мозгам выполняет поставленные задачи. Вся информация в режиме он-лайн поступает в компьютер, на мониторы диспетчеров, сотни датчиков отслеживают множество различных параметров на всех этапах уничтожения люизита. На любом этапе по первому тревожному сигналу система готова блокировать реакцию. Изюминкой этой системы является пневмопочта, подобная той, которую раньше использовали в библиотеках. Только здесь по трубам вместо заказов книголюбов в капсулах летают пробы, взятые на химический анализ. Здесь важно, что отбираются они без участия человека манипуляторами и процесса не прерывают.
Момент истины
Тайну камбарского объекта полвека берегли как зеницу ока, оно и понятно, тем более, что признаваться в наличии у себя химического оружия любому государству неловко уже после первой конвенции, которая была заключена целую человеческую жизнь назад. Настоящие, работающие международные договоренности о запрещении химического оружия были достигнуты только в девяностые годы. С тех пор весь мир знает, где что хранится и как уничтожается, этот процесс расписан по годам и месяцам, за этим следят представители ОЗХО - международной организации по запрещению химического оружия. У них на территории промзоны свое здание, свои способы контроля, они выдают сертификат на то, что примененный метод уничтожения соответствует требованиям конвенции. С не меньшим пристрастием качество строительства, монтажа оборудования и работы камбарского объекта проверяют и наши, отечественные ведомства - Ростехназдор, Минприроды, Роспотребнадзор, многие федеральные и региональные структуры.
Информационную политику управления выразил в одной фразе сам генерал Капашин: "Попробуешь что-нибудь скрыть - напридумывают легенд". Естественно, все, что связано с объектом, не перестает находиться под защитой компетентных структур и особого режима охраны. В первую очередь, должна быть закрыта система охраны от посторонних глаз. Однако тут им приготовлен очень плотный, многоступенчатый заслон. Генерал в день пуска лично два раза проверил документы у специалистов на объекте: один раз на контрольно-пропускном пункте заинтересовался УАЗом-санитаркой, а второй раз - возле самого цеха по ликвидации остановил мужчину. Генеральская требовательность к себе, окружающим, военным, гражданским хорошо известна всем, кто хоть раз работал с управлением. Стоит кому-то проявить неисполнительность, затягивание по срокам, сразу же появляется повод задуматься об образности и доходчивости южных диалектов русского языка - от генеральского рокота не укроешься ни в одном кабинете. Пробирает безо всякой усиливающей аппаратуры. По-другому никак: военная дисциплина здесь не прихоть и не муштра, а залог безопасности - не лимонад же разливают на объекте.
Несмотря на суровый облик командира, нашлись подчиненные, которые разглядели слезу генерал-лейтенанта после того, как ночью пришло сообщение о первых 0,05 кубометра люизита, которые ушли в небытие, превратившись в ацетилен и мышьяковистые соли.
"Российская газета" оказалась единственным изданием, которое присутствовало в момент истины. За два часа до него, после небольшой пресс-конференции, журналистам показали начало старта - заправку системы люизитом. Чтобы заполнить все трубы и насосы, понадобилось два часа, кажется, около шестисот килограммов. Старт давался на главном диспетчерском пульте, оборудованном компьютерами, джойстиками от манипуляторов, связью, оборудованием телеметрии, тремя огромными мониторами. В одном из них в виде схемы была видна вся система уничтожения: в среднем, два датчика - на входе и на выходе. А на правом мониторе - картинка с видеокамеры, установленной в трансбордере - главном узле всей системы. Он снаружи похож на вагончик, смонтирован на железнодорожной платформе, внутри напоминает подводную лодку или какой-нибудь завод из фильма ужасов. Находиться аппаратчику в нем можно только в костюме химической защиты, изолирующем противогазе. Особенность камбарского объекта в том, что, как сказал Капашин, "не гора идет к Магомету, а трансбордер подкатывается к емкости, где хранится люизит".
Всех журналистов, которых запустили в диспетчерскую, вооружили по инструкции противогазами, на которые были нашиты таблички с именами почетных гостей. Корреспонденту "РГ" достался, например, противогаз бывшего волжского полпреда С.В.Кириенко.
Сам процесс запуска можно сравнить с работой диспетчерской службы управления воздушным движением крупного аэропорта, где в качестве пилота выступает аппаратчик, наряженный как космонавт. Судя по всему, в первый раз систему запускали в ручном режиме, радиокоманды дублировались по громкой связи: "Открыть насос ноль-два-тридцать!", "Проверить датчик три-пятнадцать".
Несмотря на то, что непосвященным было мало что понятно, волнение присутствующих генералов, профессоров, операторов передавалось и журналистам - все следили за мониторами, затаив дыхание. В диспетчерской действовал режим химического укрытия, включающего в себя плотные двери с резиновой прокладкой, особую систему вентиляции. Пока система заполнялась люизитом, на двух основных жидкокристаллических датчиках застыли нули - ноль литров в час, ноль кубических метров. Так продолжалось два часа, первого сообщения о первых каплях ожидали в производственном корпусе. Каждый из участников заперся у себя в кабинете и затих, переживая томительное ожидание наедине с собой. После того, как по радио пришло сообщение о первых граммах переработанного люизита, генерал повел ожидающих обратно в диспетчерскую. Главное, что изменилось, - показания на двух датчиках, которые транслировал центральный монитор диспетчерской, циферки там уже побежали вперед.
Первый шаг
Первая партия люизита, отправленного на переработку в ночь с 20 на 21 декабря 2005 года, составила 1741 килограмм. Всего установке предстоит переработать 6340 тонн опасного материала. После того, как первая партия завершилась, систему останавливают, чтобы снять все пробы, проверить, все ли переработалось полностью. Для этого исследуют образованные реакционные массы - чтобы в них не было следов люизита. Если их не находят - это значит, что система сработала качественно. Взяв пробы, представители организации по запрещению химического оружия дают сертификат, что система эффективна и перерабатывает люизит строго согласно требованиям Международной конвенции. Проверка всех систем после первого испытания на агрессивной среде, которую представляет из себя люизит, продлится примерно месяц, запуск объекта в промышленных масштабах состоится где-то в двадцатых числах января. До сего дня по системе гоняли лишь воду.
Новогодние каникулы специалистов, занятых на объекте, по приказу Капашина, закончатся уже где-то пятого января - большинство из них люди командированные. По приблизительным подсчетам, сам генерал находится вне Москвы, то есть на объектах УХО типа Камбарки, примерно 180 суток в году. Не у всякого офицера есть возможность привезти семью по месту службы, командировки длятся здесь по полгода.
Работать камбарскому объекту по уничтожению химического оружия № 1203 предстоит всего несколько лет. После этого он не будет иметь особого значения для Федерального управления - в отличие от объекта в Горном, он не будет принимать участия в дальнейшем процессе переработки и хранения реакционных масс. Жители Горного обеспечены работой примерно до 2018 года. Перед Камбаркой же стоит вопрос конверсии и рационального использования объектов, возведенных военными на значительные средства, выделенные из федерального бюджета. Но у управления жесткие принципы на этот счет - все будет, как решат местные власти, в первую очередь, правительство Удмуртской Республики, во вторую - районное начальство. Хотели камбаряки себе автостанцию на 50 мест - вот она стоит уже. Нужен десятитысячному поселку Кизнер, где начинается строительство объекта по уничтожению зомана и зарина, социально-культурный центр на 500 мест стоимостью более 200 миллионов рублей из намеченного миллиарда - построят. Лишь бы население было довольным. Кстати, довольно не только население: на днях в Камбарку приезжал глава МВД РФ Рашит Нургалиев - принимал построенное здание РОВД, оснащенное опять-таки по последнему слову технического прогресса.
Что же касается конверсии камбарского объекта УХО - существует минимум три варианта использования после того, как военные передадут промзону в ведение местных властей. Генерал Капашин, чтобы не вмешиваться в процесс принятия решения правительством Удмуртии, отказался их предать гласности. В любом случае, имея столь развитую инфраструктуру, систему коммуникаций, энергетику, эта площадка может стать основой для крупного гражданского предприятия. Естественно, все, что соприкасалось с боевыми отравляющими веществами, будет демонтировано, дегазировано, вывезено и захоронено. Но это касается лишь части территории объекта - большая часть ее и сейчас является чистой и безопасной и, надо полагать, таковой и останется. Вряд ли на этом месте разместят пивзавод или молочный комбинат, однако есть виды производств, очень похожие на прямые обязанности объекта сейчас - они связаны с утилизацией удобрений, переработкой токсичных веществ. Сегодня это очень выгодный вид деятельности. Пока еще рано говорить о том, какой вариант предпочтут уставшие от опасного соседства камбаряки. Однако время подумать у них еще есть.