Людмила Гурченко: Актерство - жестокая профессия

Мэрилин Монро всю жизнь пыталась перейти из музыкального кино в "серьезное" - не вышло. Не вышло и у блистательной Лайзы Миннелли. Вся творческая жизнь главной звезды нашего кино Любови Орловой укладывается в уголок экранной биографии Гурченко. И нет в мире большой драматической актрисы, которая сумела бы одолеть планку мюзикла.

Гурченко успешно творит едва ли не во всех жанрах и видах искусства, исключая разве что скульптуру и живопись. Этот накал творчества, смертельный для любого другого, - для нее обычное состояние.

Ее роли в "Старых стенах", "Двадцати днях без войны", "Пяти вечерах", "Семейной мелодраме" и "Сибириаде" говорят об огромном драматическом таланте. Ее работы в "Секрете ее молодости" и телевизионных "Бенефисах" показывают, какая фантастическая звезда могла бы сиять на небосклоне музыкального кино голливудского типа и театра бродвейского уровня, если бы в России таковой существовал. В "Табачном капитане", "Соломенной шляпке" и "Красавце мужчине" она выдает высший класс опереточного шика. В "Песнях военных лет" дарит нам вечер воспоминаний о войне, фронте и тыле, какому могла бы позавидовать королева "жанровой песни" Клавдия Шульженко.

Ее жизнь сформирована из случайностей, счастливых и несчастливых. Ее "Карнавальная ночь" состоялась потому, что в коридоре "Мосфильма" ее случайно встретил Иван Пырьев и увидел в ней будущую героиню дебютной картины Эльдара Рязанова. Она так и осталась бы "Девушкой с гитарой", если бы великолепный режиссер Владимир Венгеров не угадал в ней героиню "Балтийского неба" и "Рабочего поселка" - картин суровых, военных. Но и после этого судьба постоянно старалась выбить ее из седла: то навязанным ей творческим простоем, то трагическим случаем на съемках, после которого актрисе-танцовщице грозила хромота. То нелепыми слухами, то кознями ревнивых чиновников, то сложными семейными катаклизмами. Она сполна узнала человеческую неверность, коварство, предательство, даже шантаж.

Ее роли в "Старых стенах", "Двадцати днях без войны" говорят об огромном драматическом таланте

И все это волшебным образом сумела переплавить в свое искусство, год от года становившееся все глубже и мудрее. Теперь уже ясно, что Гурченко не просто актриса - она автор своих ролей. А так как кино - всегда сшибка амбиций, то это качество тоже усложняло ей жизнь, создавало репутацию актрисы сложной и неуживчивой. Режиссеры-ремесленники ломали на ней зубы. Режиссеры-творцы в конечном итоге понимали, что им сказочно повезло. Даже обиженные потом всегда признавали, что права была она, Гурченко. Что у нее редкая творческая интуиция и безупречный слух на правду.

И в юбилейные дни, забыв споры, каждый скажет великой актрисе свое слово уважения и любви.

Виктор Мережко: Ее нельзя никак поймать...

Самое первое и яркое впечатление от Гурченко было связано со временем, когда Андрей Кончаловский снимал "Сибириаду". Меня тогда ошеломила невероятно достоверная игра этой актрисы. А потом мы с Михалковым работали над "Родней", и он меня с ней познакомил. И у меня, помню, возникло такое чувство, как если бы я держал в руках ртуть. Ее никак не поймаешь. И она опасна. Любое неловкое движение или чересчур долгий контакт с ней может дать эффект убийственный. И еще было ясно, что это женщина фантастическая по оригинальности и размаху таланта, что она, кажется, умеет все. Наблюдая ее в работе, я всегда любовался неслыханным количеством блестящих актерских импровизаций, искренностью.

А потом я написал сценарий под названием "Актриса прошлых лет", который вышел под названием "Аплодисменты, аплодисменты...". Людмила Марковна почему-то решила, что героиню я списал с нее. Хотя она была в полном расцвете сил и славы, а героиня сценария - действительно "актриса прошлых лет", у которой все уже позади. Когда-то ее все знали и любили, а сейчас она вынуждена разъезжать с роликами своих старых фильмов и зарабатывать на хлеб чечеткой и байками, пытаясь напомнить о себе. Но Гурченко очень активно вторглась в сценарий, даже в режиссуру фильма. И сделала в сущности авторскую работу - сказала в ней то, что хотела сказать.

Это актриса, которая не устает поражать. Это же надо уметь - от блистательно сыгранной и спетой героини "Карнавальной ночи" перейти к не менее блистательно сыгранным драматическим ролям. А в ореоле этих ролей - выступать теперь с Борисом Моисеевым. Что же должно происходить в душе, характере и таланте этой большой актрисы, если она способна на такие крутые повороты!

Я считаю, что в истории русского кино были только две звезды такого плана: Любовь Орлова и Людмила Гурченко. Причем Гурченко даже сумела продемонстрировать еще более широкий актерский диапазон и масштаб дарования.

Эльдар Рязанов: Одиночество бегуна на длинную дистанцию

Гурченко - человек, которого в младенчестве поцеловал бог и одарил замечательными талантами. Есть много талантливых людей, которые со временем угасают, сходят с дистанции - они в жизни спринтеры. Гурченко оказалась стайером и эти таланты сумела пронести через всю жизнь.

Ее жизнь сложилась непросто. В ней были взлеты, спады, новые взлеты. Но она сохранила живую душу. Сохранила ненависть к халтуре, к общим местам, к тому, что уже было использовано, к любой банальности. Женщина неуемная, жадная к работе, она все время ищет новое. Хочет попробовать себя и в том, и в этом: и в театре она играет, и в кино снимается, и в концертах выступает, и диски выпускает, и музыку сочиняет, и поет, и танцует, и книги пишет - ее талантов хватило бы на дюжину женщин.

Часто бывает, что разносторонне одаренный человек разменивает себя и у него не остается времени на что-то главное. А Люся Гурченко в каждой своей работе и в каждой своей ипостаси делает только самое главное. Она нацелена на максимальную самоотдачу. Потому что в ней живет искренняя любовь к зрителям, даже, не побоюсь громкого слова, к народу. Для нее зритель - это народ, а народу она служит верой и правдой. И в ней есть советская закваска - в том смысле, что она не делит свое время на "тогдашнее", то есть как бы лживое и фальшивое, и "теперешнее", то есть как бы свободное и честное. У нее нет нужды, как у очень многих, оправдываться за "тогдашнее" - она никогда не лгала, ни тогда, ни теперь. В ней был и есть настоящий патриотизм, была и есть любовь к людям, которые ее окружают. Для нее никогда не было никакой конъюнктуры - этот патриотизм органичен, с ним она родилась.

Есть актеры, которые у одного режиссера играют блестяще, у другого - посредственно, у третьего - проваливаются. Гурченко у самых разных режиссеров играет только хорошо или блестяще.

Иногда ее упрекали в срывах вкуса. Но в свое время Николай Акимов точно подметил: у нас критика стреляет только по движущимся мишеням. Гурченко - активно движущаяся мишень. Иногда она берется решать задачи головокружительно трудные, может, даже непосильные, но она за них берется! Результат можно оценивать по-разному, но нельзя не видеть этот благородный порыв. А те, кто его не видит, по-моему, не имеют права писать об ее искусстве. Как любое самоценное явление, ее можно судить только по тем законам, которые она сама над собой поставила. И когда я вижу ее в работе, то всегда испытываю удивление, восхищение, радость и гордость.

Когда она впервые пришла на съемочную площадку "Карнавальной ночи", еще ничто не говорило о том масштабе, актерском и человеческом, который мы теперь знаем. Пришла, мне казалось, вертихвостка, которую я гонял и шпынял. Она обожала все эти американские джазы и фильмы, подражала заграничным звездам, и мне приходилось истреблять в ней вульгарность. Переснимать дубль за дублем только для того, чтобы она прошла нормальной походкой девушки из заводского клуба, а не как Марика Рекк. Она все это знает, и сама не раз об этом говорила и писала. Но шли годы, и однажды все почувствовали в поющей и танцующей девочке большой драматический, даже трагический талант и содержательную, крупную личность.

Она из тех редких женщин, которые умудрились сохранить не только молодость и живость души, но и очаровательную фигуру. На "Карнавальной ночи" я лично измерил ее талию, и получилось 46 сантиметров! Никто не верил! И вот это она сохранила на всю жизнь.

Как о каждой крупной звезде, о ней много ходило легенд. Говорили, что она пьет, хотя свидетельствую, что никогда ничего подобного не было. О ней писали гнусные фельетоны, и жадные до слухов журналисты пытались ее уничтожить. Никто из акул пера за это не ответил.

Были и физические раны. На съемках мюзикла "Мама" Олег Попов решил пошутить и подбил ее на льду, после чего у нее был множественный перелом ноги и она рисковала остаться хромой. Но и здесь ее выручили не только замечательные врачи, но и ее мужество, ее желание вернуться к профессии. У нее поразительная воля!

Я мало знаю таких надежных, таких отданных работе партнеров. Снимаясь в "Вокзале на двоих", она перестала ходить в кино, в театры, на тусовки и занималась только фильмом. Она только им жила, на съемки приходила переполненная идеями, мы с ней вместе переделывали сценарий, и я ее называл атомной электростанцией.

В наших взаимоотношениях бывали разные периоды. Были и сложности. Но дружбу мы сохранили на всю жизнь. Мы, к сожалению, теперь редко встречаемся и даже редко перезваниваемся: и у нее и у меня жизнь очень заполнена работой. Но мы оба знаем: рядом живет друг. Она знает: если ей что-то понадобится, я всегда прибегу и сделаю все что смогу. И я тоже знаю: если нужно, она всегда придет на помощь.

После окончания своей новой картины об Андерсене я твердо решил, что снимать больше не буду. Но если бы стал снимать кино и дальше, то я бы с Людмилой Гурченко еще обязательно и с большим удовольствием поработал.

Людмила Гурченко: Жестокая профессия

- В своих фильмах вы создали в сущности свою актерскую школу. Почему вы не преподаете?

- Для этого пришлось бы бросить все остальное. Но если бы я рискнула, то на курс себе взяла бы человек пять, не больше. Вот нас во ВГИК поступили 15 человек, закончили 13, снимались в кино трое. Это же очень больно, когда не состоится судьба! Люди спиваются, кончают самоубийством. Я взяла бы людей закаленных, и мы бы им отменили все семейные дела. Потому что как только начинаются печь, борщ, дети, распри - тут все и заканчивается. Актерство - жестокая профессия. Как в балете, как в спорте.

- Как у вас складываются взаимоотношения с режиссерами?

- Очень по-разному. Я ведь редко снималась у одного и того же режиссера. Работала с многими, разными, и надо было обязательно иметь что-то свое, чтобы тебя не согнули. Взять все лучшее, соединить со своим сердцем и привнести на экран нечто третье. Самое трудное было сломать первое представление о себе. После "Карнавальной ночи" меня никто не воспринимал в драматических ролях - только "Пой, товарищ Гурченко!"...

- Вы могли бы представить себя в другой профессии?

- Никогда. Артист - он всегда артист. Он таким родился. Актера в торговлю - а он артист, его в инженеры - а он артист, его в медицину - а он артист. И артист в нем вылезет всегда. Всегда это лицедейство будет сидеть в нем, оно будет мучить его, и он все равно пойдет в артисты.

- Вам выпало много жизненных испытаний, научите, как их одолевать.

- Мы с Никулиным снимались в фильме "Двадцать дней без войны". Мне было очень плохо, я побежала к нему: папа, ну как жить? Он слушал меня, слушал, вбирал мою боль, а потом сказал: "Время, время, только время". И я подумала: он все понимает, значит, и я все перетерплю. Время прошло. Теперь взираю на ту боль с усмешкой.