Поделиться
Перед решающим шагом контролеры решили сверить свои взгляды с мнением авторитетных ученых и провели с ними "круглый стол". Журналистов на дискуссию не позвали. Однако в распоряжении "РГ" оказалась стенограмма этого заседания.
"Никто не ставит под сомнение необходимость аккумуляции "излишних", если можно так сказать, средств, которые попадают в бюджет за счет галопирующего роста цен на нефть, - задал тон предстоящей дискуссии председатель СП Сергей Степашин. - Однако совершенно очевидно, что должна быть система управления фондом". Накануне контролеры обсуждали эту тему на "правительственном часе". И очень надеялись услышать от министра финансов Алексея Кудрина хоть какую-то конкретику на сей счет. Тем более что летом на коллегии Счетной палаты он обещал, что судьба управления средствами Стабфонда будет решена в самое ближайшее время и скорее всего они будут вложены в ценные бумаги стабильных иностранных государств и компаний.
"К сожалению, - констатировал Степашин, - это решение пока не принято". А это значит, как сказал академик Дмитрий Львов, деньги банально хранятся в "стеклянной банке", то есть не работают и обесцениваются: "За два года, если принять заниженный уровень инфляции, мы уже потеряли 8-9 млрд. долларов из-за бездарности управления этими средствами".
Един в трех лицах
Доктор экономических наук Яков Миркин во всем этом видит растерянность финансовых властей страны, которые, судя по всему, так и не определились, какую же функцию должен выполнять Стабфонд. Одни считают, что главное его предназначение - быть готовым в любой момент стабилизировать бюджет страны, если мировые цены на нефть резко поползут вниз. Доходы, естественно, сократятся, но взбитая в Стабфонде "подушка безопасности" в 500 миллиардов рублей позволит вытянуть запланированные расходы. В этом случае придется решать две задачи: обезопасить заначку от инфляции и грамотно пустить в дело "вершок", чтобы он не лежал мертвым грузом.
Другое крыло финансовых властей настаивает на том, что фонд в первую очередь должен быть стерилизатором мощного потока нефтедолларов, регулярно поступающих в страну от экспортных продаж. Иначе экономика перегреется, от избытка долларов рубль укрепится чересчур сильно и отечественное производство проиграет в конкурентной борьбе с импортными товарами. Для обеспечения этой функции достаточно просто собирать деньги в Стабфонде и ничем больше не забивать себе голову.
Но есть и третье мнение. Оно основывается на том, что такие большие средства при том, что реформы в нашей экономике еще не доведены до конца, должны вкладываться в конкретные национальные проекты. То есть роль Стабфонда - быть главным инвестором страны. Одним словом, храни заначку под подушкой, а остальное можно тратить на благие дела, например, строить дороги, гидроэлектростанции, модернизировать аэропорты. Собственно, для этого и создается в бюджете 2006 года "дочка" Стабфонда - Инвестиционный фонд.
"Однако было бы очень серьезной ошибкой, - считает Яков Миркин, - если Стабилизационный фонд превратят в нечто вроде золотовалютных резервов Центрального банка и акцент сделают только на одну из возможных его функций". И предложил такой порядок чередования трех функций Стабилизационного фонда: сначала - сберегательная, потом - инвестиционная и "на закуску" - стерилизационная. А потом сослался на опыт фонда Норвегии, средства которого вкладываются не только в индустриальные страны, но и в развивающиеся рынки и даже в российские ценные бумаги "Газпрома", Сберегательного банка, нефтяных компаний. И получает доходы. "Не очень понятно, - удивляется ученый, - почему этого не может сделать российский Стабфонд?"
Лучшая заначка - нефть в недрах
От теории участники "круглого стола" перешли к бренной действительности. Аудитор Счетной палаты Валерий Горегляд заметил: "Взять те же инвестиции - у нас сегодня не развиты государственные институты, которые эффективно могли бы использовать эти деньги. Потому-то мы и сталкиваемся с тем, что даже те небольшие средства, которые предполагается выделить через Инвестиционный фонд, реально не на что тратить. Очень много брэндов, красивых идей, а реальных проектов нет". И тут Валерий Горегляд буквально шокировал присутствующих предложением: коль наше государство не в состоянии эффективно использовать "принесенные ветром" деньги, было бы целесообразным сократить объемы нефтедобычи. Нефть в земле, по мнению аудитора, значительно лучший Стабилизационный фонд, чем те деньги, которыми сегодня практически никто не управляет.
"Все это здорово, конечно, - не удержался от реплики Яков Миркин. - Но кто может прогнозировать, что будет через 10-20 лет? И вместо того, чтобы создавать инфраструктуру, вкладывать деньги в реально бедное государство, мы либо уведем деньги из экономики, либо закопаем их в землю. Есть замечательный индикатор - это отношение денежной массы к ВВП. В Китае оно находится на уровне 100 процентов, у нас только начинает приближаться к 30 процентам. То есть на самом деле наша экономика бедна деньгами. Конечно, может быть, у государства и нет проектов, - продолжил Яков Миркин, - но они есть у бизнеса, который испытывает огромный дефицит ресурсов. И вынужден восполнять его, занимая у зарубежных инвесторов". Однако аудитор Валерий Горегляд настаивал на своем. Да и, по мнению других участников дискуссии, получалось так, что при нынешнем хроническом недоверии бизнеса к власти побудить его вкладывать деньги в Отечество - мечта прекрасная, но, увы, пока неосуществимая.
Пятое колесо
Еще более смелое предложение высказал аудитор Счетной палаты Михаил Бесхмельницын: "Сегодня сельское хозяйство уже неспособно платить налоги, установленные законодательством. Почему бы тогда не освободить село от них вообще?" Миркину вновь пришлось возражать: "Но это же будет структурная реформа!" То есть если начнутся выплаты на покрытие дыр в госбюджете, Стабфонд вообще потеряет свой смысл. Ученого поддержал аудитор Александр Назаров: "На мой взгляд, в Совете Федерации прозвучала трагичная фраза. Министр финансов сказал, что Стабилизационный фонд - это есть профицит бюджета". Молчавший до этого академик Дмитрий Львов оживился: "Это принципиальнейший вопрос! И меня совершенно не устраивает ответ, что Стабфонд - действительно часть государственных финансов. Мне кажется, настал момент поставить вопрос о выведении Стабилизационного фонда из состава бюджета государства. И перевести его в систему общественных финансов. Если же сохранять Стабфонд в составе бюджета, то мы теряем контроль над ним. И пускай сто раз бьется Счетная палата, но никогда она ничего не вскроет: куда идут эти деньги, как формируются поступления". Сергея Степашина, чувствуется, задели слова академика о беспомощности Счетной палаты, и он счел нужным заверить: "На некоторые вопросы мы все-таки постараемся ответить в ходе проверки Стабфонда". И тут же предложил провести более широкое "комплексное расследование".
Вывести дискуссию на новый виток попытался академик Николай Петраков: "Стабфонд - большая политическая и экономическая ошибка. Он является продолжением политики сжатия денежной массы. Однако нефтяники говорят, что мы движемся к мировым ценам. Господин Чубайс тоже утверждает, что мы должны поднять тарифы на электроэнергию. И поднимут. Что это будет означать? Рост инфляции. А что будут делать Центральный банк и министерство финансов? Держать стабильный курс национальной валюты. И средства Стабилизационного фонда будут выбрасываться на рынок. Вот это и будет "черный день".
Аудитор Владимир Пансков, по сути, поддержав ученого, пошел дальше, поставив вопрос ребром: "А надолго ли нам хватит запасов фонда, чтобы выдержать удар резкого падения цен на энергоносители или другие форсмажорные обстоятельства? Допустим, "черные дни" наступили. В этих условиях неизбежно использование средств на непроцентные расходы. А что будет с инфляцией? У нас есть механизм ее обуздания? Или мы опять будем создавать фонд для стерилизации этих денег? Зачем же так безудержно накапливать сегодня средства для финансирования непредвиденных расходов? - недоумевал Пансков. - Ведь будущему поколению их хватит только на поддержание нищенского существования".
Продолжение следует
В завершение дискуссии слово предоставили представителям власти, которые, казалось, сникли под градом критики. Однако это впечатление было обманчивым. Директор департамента финансовой политики минфина Алексей Саватюгин был настроен решительно: "Уважаемые господа! Если просто часть государственных доходов мы назвали Стабилизационным фондом, это совсем не значит, что именно вот эту часть надо тратить на вещи, которые, безусловно, нужны для российской экономики, но которые можно финансировать за счет других источников и других средств. Но я также понимаю, что все точки над "i" сегодня вряд ли будут расставлены. Мы готовы отвечать на вопросы, приводить аргументы, выступать на любом уровне".
Коллегу поддержал представитель минэкономразвития Борис Замараев: "Я присоединяюсь к позиции минфина и более осторожно подходил бы к полемике Стабфонда. Напомню: в 2000-2001 годах конечное потребление, которым государство управляет и источником которого является бюджет, было около 21 процента ВВП. В прошлом году стало 15 процентов. Только поэтому, учитывая давление снизу, минфин и правительство пошли на увеличение расходов на конечное потребление. По прикидкам, оно будет в следующем году порядка 17 процентов".
Похоже, порыв ученых и контролеров взбудоражил не всех участников дискуссии. Однако это ничуть не охладило Сергея Степашина. Он еще раз напомнил, что желательно расширить программы комплексной проверки Стабфонда. И предложил все спокойно обдумать, в том числе с участием минфина и минэкономразвития. А потом выработать оптимальную схему использования средств Стабфонда, да и саму его концепцию, которой, кстати, до сих пор так и нет. Так что дискуссия продолжается.