Поделиться
В конце сентября в Театре киноактера, бывшем в 30-е годы театром политкаторжан, Игорь Яцко выпускает новый спектакль "Мера за меру", основанный на переведенной Осией Сорокой пьесе Шекспира. Игорь Яцко, воспитанный в практике философского игрового театра, пытается прочесть пьесу Шекспира как одно из самых глубоких высказываний о человеке между богом и кесарем, о соотношении совести и государственной власти. Выдающийся современный переводчик Осия Сорока снял с пьесы налет всякой литературности. Диалоги живут здесь мускулистой, энергичной жизнью простодушного и яростного языка. В нем имена персонажей переведены с огромной мерой приближения к оригиналу, и глупого дворянина зовут Пенистный, хозяйку борделя - Перепрела, а палача попросту - Суккенсон. Живая, фарсовая, а порой глубоко сакральная природа шекспировского языка в этой пьесе освоена Сорокой с каким-то почти небывалым переводческим блеском. Стоит напомнить, что когда-то именно его перевод "Короля Лира" начинал ставить во МХАТе Анатолий Васильев. Не дожив до премьеры, умер Андрей Попов. Пьесу в конце концов поставил Сергей Женовач, и его спектакль в Театре на Малой Бронной стал ярким событием 90-х годов. Сегодня в переводе Сороки идут два спектакля в Театре им. Пушкина - "Ромео и Джульетта" и "Сон в шалую ночь".
Яцко с восторгом отдался будоражащему сознание, точно для сегодняшнего дня написанному сюжету. Судите сами. Герцог, правящий Веной второе десятилетие, решает неожиданно ее покинуть, чтобы отдать власть чистому, морально стойкому, неподкупному Анджело. При молодом наместнике все, что дышало вольностью и весельем, попало в жернова морального ригоризма, подверглось вивисекции. Первой жертвой пал Клавдио. Плоды его свободной любви к Джульетте стали слишком заметны, и молодца решили казнить. Жители Вены начали понимать, что за эпохой свободы и либерализма всегда наступает пора закручивания гаек. Анджело из ангела обернулся демоном мести и пуританской жестокости. Власть превращает его в функцию подавления.
Игорь Яцко: Когда политическое и социальное содержание спектакля являлось госзаказом, от этого хотелось далеко бежать. А когда удалось бежать, когда, совершив большой экскурс в другую сторону, я обогатил свой опыт и природу другими знаниями, стало очень интересно вернуться и из другой точки, сбросив советские шоры, посмотреть, что такое социальный, политический театр. Ведь и для Шекспира эта пьеса была политическим, гуманистическим посланием поэта правителю.
Яцко и в самом деле попытался вскрыть все актуальные свойства шекспировского текста, и любители аллюзий легко найдут в его спектакле политических двойников сюжета. Но он хотел слишком многого. В спектакле "Мера за меру" - точно в игре расшалившегося ребенка - сходятся и исчезают самые разные тропинки, игра пухнет от обилия сюжетов, и они не успевают обрести ясность продуманного концепта. Четыре экрана, вывешенных над сценой, пытаются передать обилие скачущих ассоциаций режиссера. Чего там только нет: знаменитая фреска Перуджино "Передача ключей святому Петру" образует основу композиции, а к ней примыкают куртуазные фотоколлажи, фрагменты фильма "В джазе только девушки", "Сад земных наслаждений" и "Рай" Босха, монахи Сурбарана...
Яцко: Пьеса начинается как трагикомедия, продолжается как площадной фарс, но в финале дарит образец настоящего мистериального театра. Я сразу сказал актерам: "Я прочел пьесу только сейчас. И при вас вместе с вами буду ее разбирать". Этому научил меня Васильев. Он строит все сочинение не из головы, а из текста. Ты начинаешь общаться с ним как с живым существом. Ты ничего не придумываешь, а просто задаешь вопросы, вглядываешься в текст, проходишь глубже, только пользуясь своим опытом, как инструментом, точно сама пьеса рассказывает тебе, как ее нужно поставить.
Яцко рассказывает, что на репетиции все время ходил с книжкой и на любой вопрос открывал Шекспира, восклицая: "Вот как здесь сказано!". В самом деле там сказано едва ли не все о природе власти. Ну, к примеру: "В составе двенадцати присяжных могут быть один иль два преступника похуже, чем подсудимый. Ну и что? Порой бандита судят скрытые бандиты".
Яцко: Для меня в пьесе важно, как стремительно может поменяться время. Только что было одно, но стоит смениться правителю, и вот оно уже совсем иное. Внутренняя, сакральная структура текста о великой утопии власти открывалась нам постепенно, по мере того, как вместе с актерами мы читали шекспировскую пьесу.
Несмотря на злободневные аллюзии, история, придуманная Яцко и художником Владимиром Ковальчуком, происходит в веселой имперской Вене эпохи Штрауса, начинаясь и заканчиваясь венским балом. Впрочем, перед самым финалом образный поток меняется, ангелы с мечами зависают над сценой, героев и зрителей ждет Страшный суд. Герцог, подобно царю небесному, является в Вену, наказывая Анджело. Актеры выстраиваются подобно фигурам на фреске Перуджино, и Герцог-Христос передает брату Петру (есть такой персонаж у Шекспира, и Яцко с удовольствием, пользуясь навыками эзотерических камланий в "Школе драматического искусства", уподобляет его апостолу) ключ от города, ключ от человеческих сердец. Комедия превращается в мистерию о победе Духа в царстве земных наслаждений.
Подлинный адепт васильевской школы, Яцко вовлек актеров в свою игру, привив им навыки вербального тренинга. В результате все они - хуже или лучше - скандируют стихи точно так, как в театре Анатолия Васильева, "ударяя" в самых неожиданных местах, лишая стихи кантиленности и мелодизма. Те, кто делает это талантливо, убеждают публику в том, что метод может работать и за пределами "Школы драматического искусства". Это прежде всего блистательная молодая актриса Мария Викторова (Изабелла), чья истовость и органичность позволяет ей восходить к высотам трагической риторики, с ее жаром и холодом. Вместе с ней почти так же истово работает Роман Долгушин (Клавдио), и его бравурно-отчаянный и беззаботно-веселый облик хранит ту степень отстраненности, которая необходима игровому театру.
Яцко: Игровой театр в России был насильственно прерван. Вахтангов умер, Таирова изгнали, Мейерхольда расстреляли, Михаил Чехов уехал из страны. Потом сказали: "Театр должен быть подобен жизни. И это есть правильный вкус". Потом открыли "железный занавес" и выяснили, что за ним игровой театр существует. Но все-таки тотальным вкусом современного русского человека является психологический реализм. Чуть шаг в сторону - хотя он может считать себя и умным, и продвинутым - он уже ничего не воспринимает.
Спектакль "Мера за меру" только родился. Его ближайшая премьера состоится в Театре киноактера 28 сентября. Но несмотря на сложность восприятия, он, кажется, уже готов подарить своим зрителям радость живой и свободной игры.