Поделиться
Он родился в Будапеште. Учился точным наукам и психологии в Вене, в двадцать лет стал собственным корреспондентом нескольких европейских газет, писал репортажи из Парижа, Берлина, России, Испании, с Ближнего Востока.
Во время гражданской войны в Испании был взят в плен нацистами, провел несколько месяцев в тюрьме и освобожден в обмен на военнопленных, после того как за него вступилась мировая общественность.
В начале Второй мировой войны Кестлер был интернирован во французский лагерь и выпущен на свободу после вмешательства британского правительства. Вступил во Французский иностранный легион, а затем - в ряды британской армии.
Как и многие европейские интеллигенты 30-х гг., среди которых были знаменитые писатели Ромен Роллан, Андре Жид, Томас Манн и другие, Кестлер видел в советском эксперименте единственную надежду человечества и альтернативу фашизму. Он вступил в компартию в 1931 году, но вышел из ее рядов, узнав о московских "чистках" 1937 года.
В своих ранних книгах он описывает события своей жизни и происходящее в России - это автобиография в форме эссе и политических романов. После Второй мировой войны Кестлер принял британское гражданство и поселился в Лондоне. Читал лекции в американских университетах, был профессором в Стэнфорде.
В 1970-е гг. вышло собрание сочинений Артура Кестлера в двадцати томах. Самый знаменитый из его романов - "Darkness at Noon" (Буквально: "Тьма в полдень", в русском переводе - "Слепящая тьма") издан на 33-х языках мира. Это одна из первых литературных "антиутопий", свидетельство того, к каким трагическим результам могут вести благие помыслы человечества. Она повествует об аресте и казни старого большевика Рубашова, который поначалу отрицает предъявленные ему обвинения, но в конце признается в преступлениях, которых он не совершал. Вместе с романами Джорджа Оруэлла ("1984", "Скотный двор") и романом Евгения Замятина "Мы" "Слепящая тьма" стала популярной в России во времена "перестройки и гласности", а ныне почти забыта. Увы, но судьба "антиутопии" оказалась еще более краткосрочной, чем жизнь ее антипода - литературы соцреализма.
"Русская революция, событие, оказавшееся главным в жизни Кестлера, вдохновлялась великими надеждами. Мы теперь об этом забываем, однако четверть века назад с уверенностью ожидали, что русская революция увенчается осуществлением Утопии. Этого, незачем доказывать, не произошло.
Кестлер слишком хорошо знает, что ожидания не сбылись, но и слишком ясно помнит о целях, которые провозглашались. Более того, обладая зрением европейца, он способен совершенно точно сказать, что такое чистки и массовые депортации, с какого конца надо смотреть в телескоп, когда наблюдаешь подобные вещи.
И вот он делает вывод: к таким итогам ведут все революции. А значит, ничего не остается, как использовать "временный пессимизм", т. е. держаться подальше от политики, создать некий оазис, где ты сам и твои друзья сохранят головы ясными, да надеяться, что лет через сто положение каким-то образом переменится к лучшему" (Джордж Оруэлл. Критическое ээсе о творчестве А. Кестлера, 1944).