15.08.2005 00:00
    Поделиться

    Последние дни Гитлера глазами его секретарши

    Фигура Гитлера, в которой сосредоточилось главное зло ХХ века, не раз привлекала киноавторов. Опустим наши памфлеты времен войны, когда Гитлера карикатурно играл Сергей Мартинсон, - было не до анализа. В 1973 году итальянец Эннио де Кончини снял драму "Гитлер: последние десять дней", где в роли фюрера Алек Гиннесс. В 1981-м на том же материале построил фильм "Бункер" американец Джордж Шефер, Гитлера играл Энтони Хопкинс. Обе ленты пытались отследить процесс агонии с разной степенью успеха: первая прошла незаметно, вторая была высоко оценена критикой, а Хопкинс за эту работу получил премию "Эмми". В 1999 году свою версию природы фашизма предложил Александр Сокуров в "Молохе", Гитлера сыграл Леонид Мозговой. Это была самая странная из версий - Сокуров вернулся к знакомым карикатурам, но придал им видимость глубины. Гитлер оказался "жалкой ничтожной личностью": он тупо слушал доклады своих генералов, любовался собой, просматривая кинохронику, получал от Евы Браун пинки под зад, и было непонятно, как такой очевидный идиот сумел поставить на дыбы весь мир. Но изображение было фирменно "сокуровским" - как бы сквозь вуаль, действие почти стояло на месте, русские актеры говорили исключительно по-немецки, что означало: картину нужно числить по ведомству арткино. Но от постижения сути мирового зла она уводила еще дальше.

    И вот на Берлинском фестивале 2002 года показали документальный фильм Андре Хеллера "Зона молчания. Секретарь Гитлера". В нем заговорила столько лет молчавшая личная стенографистка фюрера 82-летняя Траудл Юнге. Ее рассказ оказался исповедью: наутро после премьеры из Мюнхена пришла весть, что героиня фильма скончалась. Судя по картине, всю свою жизнь Траудл Юнге терзалась чувством вины за участие в делах Третьего рейха. Хотя и твердит, что происходящего просто не понимала. Гитлер, по ее описаниям, был к ней крайне предупредителен и казался чем-то вроде отца родного. Ее описание быта в последнем прибежище фюрера кажется пересказом безвкусного сентиментального ужастика. Вовсю веселилась Ева Браун, которая, уже предчувствуя конец, добилась опереточного бракосочетания и стала гордо именовать себя фрау Гитлер. Под грохот бомбежек много пили и танцевали. Между танцами элегически обсуждали, как лучше уйти из жизни. "Я хочу быть красивым трупом!" - заявила Ева Браун, и предпочтение было отдано яду, который, в отличие от пули, не испортит косметику. Мнительный фюрер, вечно боявшийся отравителей, теперь опасался, что яд не подействует и что он попадет в плен к русским. Попробовал на любимой овчарке Блонди - зелье оказалось качественным.

    В картину вошли полтора часа из десяти отснятых. И было бы странно, если бы столь живописное свидетельство пропало втуне. Теперь оно легло в основу игровой картины Оливера Хиршбигеля "Бункер", с которой мы и начали наш рассказ. Преемственность с документальной лентой подчеркнута: картина начинается и заканчивается кадрами с реальной Траудл Юнге. В ней сохранены субъективность взгляда и его, я бы сказал, специфичность: 20-летняя девушка покорена отцовской заботой фюрера, его гениальность принимает за аксиому и предана ему до фанатизма. Это придает фигуре Гитлера в исполнении немецкого актера Бруно Ганца черты домашние и даже сентиментальные. Он совсем не кажется идиотом, временами в нем даже чудится своего рода мудрость. Но вот он мгновенно, без разгона, срывается в истерику, близкую к безумию. Неограниченная власть лишила его способности трезво оценивать обстановку и свое место в мире. Поражение Германии для него - результат предательства его генералов и слабости его народа, который в таком случае "и не заслуживает того, чтобы жить". Идея для Гитлера давно стала самоцельной и должна восторжествовать, невзирая ни на какие жертвы - в топку подобных идей можно бросить все, включая собственный народ.

    Поведение Гитлера в фильме вплотную подводит зрителя к осознанию гибельности этой идеи. Картине Хиршбигеля, несмотря на ее кажущуюся традиционность, удалось то, что категорически не получилось у Сокурова, - она распространяет "частный случай" краха гитлеризма на всю систему тоталитарного мышления. Без нажима и прямых параллелей заставляет вспомнить о жертвах не только гитлеризма, но и франкизма, и сталинизма, и ленинизма, и маоизма. Потому что докопалась до единого зерна, из которого все они выросли. Более того, она заставляет мучительно вспоминать, кого из ныне живущих политиков напоминает этот Гитлер, эти его мгновенные срывы из почти мудрого спокойствия в неуправляемое беснование, когда человек перестает слышать окружающих и уже не замечает каннибализма своих идей - он в плену собственного "мессианства".

    Картина учит бдительности. Напоминает, что зло входит в наше сознание, отнюдь не позиционируя себя как зло, не афишируя свою гибельность и чаще всего ее не сознавая. И, показывая его родовые черты, приковывает наше внимание к новым "мессиям", мелькающим на телеэкранах сегодня.

    Вслед за своей главной свидетельницей фильм внимателен к деталям быта, и мы узнаем о бункере много нового. Сильное впечатление производят и кадры разрушенного Берлина - здесь в картину впервые входит истинный масштаб беды. Камера подробно следит за поведением загнанных в угол людей, которые уже поняли, что за содеянное придется отвечать. Все тот же слепой фанатизм заставляет их и перед тем, как принять пулю, вскидывать руку в нацистском приветствии. Мы видим детей из гитлерюгенда, готовых на смерть уже не за идею, а за фюрера - как за "отца нации". Становимся свидетелями того, как фрау Геббельс методично, как зомби, убивает своих детей - "в мире без национал-социализма у них нет будущего". Идея ослепляющая, фанатизм, лишающий разума, - вот в сущности тема фильма. Наступающие русские увидены опять-таки глазами фрау Юнге: почти до самого финала они кажутся некоей беспощадной силой, которая приближается и затягивает свою удавку все туже. Это не воспринимается героями картины как возмездие - это скорее вторжение марсиан. Лишь в финале появятся русские лица и зазвучит русская речь - марсиане окажутся людьми, чужими, но нормальными. Героиня идет сквозь толпу советских солдат, и кажется, что здесь - начало прозрения.

    У нас картину почти не видели. В Америке к ней отнеслись внимательней - она даже была номинирована на "Оскара". Умный поймет, что это не кино - это предупреждение. Не пропустите.

    Поделиться