Поделиться
Попрошайка поневоле
- Видал, дядь Шур, что про нас НТВ показывало? Будто у нас все село сочит! (сочить - попрошайничать. - Прим. авт.) - наперебой возмущаются собравшиеся у магазина найманцы. - Это кто ж у нас тут будет милостыню-то просить?! Тут всю жизнь одни работяги жили! Молодежь и мужики на стройку в Москву к вам ездят! Одни старухи остаются - куда они пойдут?! А женщины, так они в индоме (доме инвалидов. - Прим. авт.) работают.
- А нам стыдно, между прочим, что про наше село такое сочиняют! - с вызовом заявляет стройная женщина в спортивном костюме. - Так и напишите - нам стыдно!
Дядя Шура, или Александр Яковлевич Рытиков, похож на артиста Джигарханяна. Односельчане его уважают. По селу дядя Шура щеголяет в идеально отглаженных брюках и пиджаке. В Русских Найманах он прожил всю жизнь - семьдесят один год.
- Ну, разве что... в детстве я с сестренкой сочил, - признается единственный из собравшихся несостоявшийся "попрошайка" дядя Шура, - так ведь это в войну было. В войну-то, конечно, все было, - вспоминает он. - Лебеду ели, липовые листики. А куды денешься? От голода пухли. Мне лет восемь было, я ходил в Арзамас, просил милостыню. Отца нашего прям с первого дня на фронт взяли. Мы и остались - я, мама да сестра младшая. Вот я и таскал ее с собой сочить.
- А что такое Найманы?
- Да кто его знает, - задумывается дядя Шура, - кто-то рассказывал, будто лес тут кругом был и какой-то помещик жил, по имени его и дали название-то. Тут у нас одни русские живут, потому и Русскими Найманами называется. А то, что в газетах про нас пишут, так это болтовня одна. Кому здесь сочить ходить? - устало повторяет дядя Шура. - Пакостник у нас какой-то завелся, сочинитель. Когда-то, может, кто-то из предков наших разок сходил, так теперь про все село пишут. Вот у меня по соседству учительница живет, а муж у нее в Москву ездит на заработки. Кабы не ездили наши туда, вообще не представляю, как бы они стали жить, куда пошли б работать? Один вон с высшим образованием в кочегарке работает в индоме.
Четырнадцать невест
День у несостоявшегося попрошайки начинается в пять утра.
- Выхожу, значит, на улицу, - рассказывает свой распорядок дядя Шура, - туда-сюда похожу. Потом картошки пожарю, суп сварю. Телевизор посмотрю. А как же, последние известия да вот эти, как их, сериалы смотрю. Ну, в огороде чего поделаешь, с соседками побеседуешь. У меня на улице четырнадцать баб живут, и я один на всех! - посмеиваясь, сообщает дядя Шура. - Все без мужиков. Меня все спрашивают: а ты чего не женишься, - да чего я буду жениться, если у меня их навалом.
Живет дядя Шура на улице Центральной в обычном деревянном доме с обычной русской печью. Перед домом аккуратными рядками зеленеют картофельные кусты.
- Я в этом доме 25 лет уже живу, за 600 рублей его в Ульяновской области взял, - говорит он. - Хлеб у нас тогда стоил 14 копеек, а там тринадцать, у них все дешевле было. Кофий, пожалуйста, - заботливо угощает дядя Шура, - молоко у меня хорошее, не желаете?
Живут найманцы дружно. Все друг друга знают, ходят в гости. Жизнь в развалившемся колхозе тяжела, каждый выкручивается как может. Мужчины в Москву на стройку ездят: две недели кирпич кладут, две недели дома отдыхают. Привозят с собой тысяч девять-пятнадцать. Машины, мебель покупают в кредит.
- Молодежи у нас мало, - сокрушается дядя Шура. - Да и та, вишь, в Москву ударилась. А была б здесь работа, пришел бы парень домой, покушал горяченького да с женой бы лег спать, ни в какую Москву-то не болтался бы.
В молодости у дяди Шуры была мечта уехать из села. В город Горький. Но жена не поехала, хотя сама приехала в Найманы оттуда.
- Она к сродникам погостить приезжала, мы и познакомились, - рассказывает дядя Шура, развенчивая миф о том, что найманцы живут замкнуто и женятся только на своих. - Мы когда поженились, она в Горьком на чулочной фабрике работала, мастером уже была.
- Жалела, что не вернулась в город?
- Дак ясное дело, милая моя. Тридцать пять лет попробуй в поле поработай-ка.
Танцы с 20.00
Тема попрошайничества Русским Найманам и всей округе надоела изрядно.
- Ох, опять вы с этими попрошайками! Ездят и ездят, - возмущалась по междугородной связи заместитель главы Большеберезниковского района, когда я расспрашивала ее, как добраться до Найман. Между тем Русские Найманы ничем не отличаются от обычного русского села.
В столовой средней школы яростно стучат ложками. Работает обычный летний школьный лагерь. В школе 68 учеников. Зарплата у школьного учителя чуть больше тысячи рублей, в лучшем случае у педагога со стажем около двух тысяч.
- Из-за постоянного передвижения родителей количество учеников у нас меняется, - рассказывает местная учительница, просившая не называть ее фамилию ("мало ли что напишете").
- Куда же они передвигаются?
- В Москву на стройку ездят.
- А вы не знаете, что значит слово "Найманы"?
- Название произошло от слова "найм", - терпеливо объясняет мне учительница. - Люди приезжали, нанимались на работу. Найманцы издавна славились трудолюбием. У нас тут очень талантливые плотники живут. Да вы пройдитесь по селу, посмотрите, - советует она.
Потемневшие от дождей и времени деревянные избы с синими облупившимися наличниками. Изредка среди изб попадается дом на городской манер из белого кирпича. Копошащиеся в навозе пузатые курицы. Лениво дремлющие на солнце собаки. Тишина. В продуктовом магазине за кривоватым прилавком скучает девушка. На изогнутых временем полках черный хлеб, сгущенка, спички, оливки, вино в ассортименте, грустные мухи. У окна - тонконогий стол с аккуратно разложенными книгами в жанре соцреализма и подшивкой "Российского кооператора" за март. Купил оливок - можешь почитать в свое удовольствие книги о жизни советской молодежи.
Единственный покупатель просит водки, грушу и что-нибудь "на закусь". Девушка небрежно бросает кусок вареной колбасы. Сомнительно, что эта серьезно-задумчивая девушка отправится просить подаяние по России.
- Разрешите познакомиться, - бодро выйдя из сельмага, галантно интересуется мужчина, купивший что-нибудь "на закусь".
- А вы кто?
- Алкоголик, - не задумываясь отвечает он.
- Скажите, а правда, что у вас вся деревня живет за чужой счет?
- Это кто, альфонсы, что ли? - живо уточняет мужчина, сразив меня наповал своей осведомленностью. Спроси я у этого, так легко записавшегося в "алкоголики" человека, где живут попрошайки, боюсь, галантность его улетучилась бы тут же. Не любят в Найманах жить милостыней.
Рядом с магазином - почта, клуб, сельсовет. Потускневшая синяя табличка с выдавленными белыми буквами "Почтовое отделение Мордовская АССР". В небольшой комнатке пахнет сургучом. Две улыбчивые женщины, оживленно переговариваясь, разбираются в корреспонденции.
- Как вам тут живется? - интересуюсь в надежде, что кто-нибудь из них обязательно расскажет историю о счастливой и безоблачной жизни таинственной попрошайки в свободное от работы время.
- А плохо живется, - отвечают, смеясь. - Зарплата нищенская. Работать негде.
- И кто ж виноват?
- Ну, вы такой детский вопрос задаете, что я даже отвечать не буду. Сами догадайтесь, - загадочно улыбаясь, отвечает та, что постарше.
Напротив почты - клуб. В 20.00 здесь начинаются танцы. А днем на двери висит большой замок, потому что клубщик (диджей) занят хозяйством.
Автостопом за милостыней
Перед сельсоветом в скверике - серебристый Ленин в полный рост со вздернутой к небу рукой. В просторных сенях сельсовета женщина с учительским пучком черпает из ведра воду, неспешно наполняя пластиковый чайник. Услышав, что мне необходимо побеседовать с местным начальством, заместитель главы сельсовета Лидия Алексеевна Кулешова приглашает пройти. Глянцевые деревянные половицы вылизаны так, что как-то неловко ступать на них ботинками с налипшей найманской грязью.
- В селе нашем проживают восемьсот человек, - рассказывает замглавы сельсовета. - Больше половины - пенсионеры. Молодежь мытарит на стройках, в Москве. Остальные на кирпичном заводе работают. Есть у нас девятнадцать студентов. В Саранске учатся. В школе в этом году три выпускника было. Конечно, молодежь, которая в город уезжает, не особо сюда возвращаться хочет. Селу нашему уже за триста. А последнее время газеты ерунду про нас всякую пишут, - поглядывает на меня Лидия Алексеевна.
- Какую ерунду?
- Да дребедень всякую.
- Да что пишут-то?
- А, - отмахивается замглавы сельсовета. - Чушь всякую. У нас земля пустует - вот это важно, - заключает, так и не проговорившись про "ерунду", Лидия Алексеевна.
Узнав, что по деревне ходят чужие, в магазине немедленно собрались пожилые леди с тряпичными сумками и деревянными палками. Потрясая этими самыми палками, в шесть пронзительных голосов они воодушевленно кричали, что вынюхивать тут нечего и что живется им очень хорошо.
Сочить в Русских Найманах, похоже, и в самом деле некому. Молодому поколению вряд ли интересно болтаться по меняющейся стране в поисках "копеечки". Доживающие свой век пенсионеры, пожалуй, и вовсе не склонны к авантюрам подобного рода.
- Вот получит старуха свои полторы тысячи, из них отдаст рублей четыреста за квартплату да столько же на лекарства потратит, остальное на хлеб оставит - ну и что, куда она по стране потащится, - довольно убедительно с экономической точки зрения доказывал невозможность тотального попрошайничества дядя Шура. - Далеко ли она уедет?
Разве только отправится в путешествие автостопом.