Поделиться
Как должно вестись следствие, написано в толстой книге, которая называется Уголовно-процессуальный кодекс РФ. Но у настольной книги следователей сегодня есть и незаконнорожденный брат-близнец - так называемый подпольный УПК. Это неписаный свод правил и методов раскрытия преступлений, не имеющий с правосудием ничего общего.
История для примера. В квартиру в московском микрорайоне Люблино, где находились сестры П., ворвались вооруженные бандиты. Они нанесли Людмиле несколько смертельных ножевых ранений, а Евгению ударили головой об угол тумбочки так, что она потеряла сознание. Это, собственно говоря, ее и спасло.
Придя в себя, Женя тут же вызвала милицию. И оказалась главной подозреваемой. В принципе сыщики должны проверять все, в том числе самые на первый взгляд нелепые версии преступления. Но делаться это должно в рамках закона. С Евгенией же поступили в лучших традициях бериевского следствия. Полтора дня ее продержали в отделении без оформления протокола. Все это время следователи вели непрерывный допрос. Женю заставляли признаться в причастности к убийству, при этом не давая ей ни есть, ни пить. Когда это не помогло, ей сунули за шиворот... крысу. Удивительно, но девушка стоически перенесла все издевательства и не стала себя оговаривать. Спасло ее вмешательство адвоката: после придания эпизода с крысой огласке милиционеров-садистов уволили.
Ради чего милиция идет на откровенную фальсификацию таких уголовных дел? Как это ни парадоксально, чаще всего ради банальной статистики. Для следователя нет ничего хуже нераскрытого преступления. Так называемые "висяки" портят не только показатели, но и служебную карьеру, поскольку эффективность работы милиции у нас до сих пор определяют по числу раскрытых преступлений. В идеале это правильно, но никто почему-то не учитывает, что в последние годы кривая преступности резко скакнула вверх. При этом уровень оснащения правоохранительных структур, в особенности в регионах, оставляет желать лучшего. Как, впрочем, и уровень подготовки следователей, многие из которых в советские времена в лучшем случае были бы постовыми. Недостаток элементарных знаний и опыта такие шерлоки холмсы компенсируют преступной изобретательностью, выражающейся в подтасовке доказательств и выбивании "чистосердечных" признаний. Так что гуляющие по стране слухи о камерах СИЗО, переполненных невиновными, нередко имеют под собой основания. Именно такая история приключилась с неким Архиповичем.
В квартиру Вероники Х. ночью залез вор. Взял то, что попалось под руку: видеомагнитофон, недорогие мужские часы, три пластиковые карты и зонт. Милиция приехала часа через два. Следователь осмотрел место происшествия и составил протокол. Вечером того же дня к Веронике приехали двое оперативников ОВД "Теплый стан" ЮАО г. Москвы Максим Цветков и Андрей Марков.
- Вора вашего мы поймали, - сказал один из них. - Но вещи он успел продать на рынке. Поэтому нам нужен ваш магнитофон в качестве вещественного доказательства.
Забрав из дома магнитолу, милиционеры ушли, а на следующий день оперуполномоченные задержали по подозрению в совершении кражи некого гражданина по фамилии Архипович, и главной уликой против него стал... тот самый магнитофон.
Для того чтобы избавиться от конкурента, совсем необязательно нанимать киллера
Больше 7 месяцев Архиповича держали в СИЗО. Затем был суд. И наверняка пошел бы он по этапу в одну из российских зон, но Веронику замучила совесть, и она рассказала на суде историю с магнитофоном. В итоге Архиповича освободили, а Цветков с Макаровым получили по 2 года лишения свободы за превышение должностных полномочий. Как признался в разговоре с "РГ" заместитель Черемушкинского межрайонного прокурора г. Москвы Сергей Панютищев, утверждавший обвинительное заключение в отношении теперь уже бывших оперов, в его практике подобный случай - осуждения на реальные сроки - чуть ли не первый. При этом факты фальсификации документов сотрудниками милиции отнюдь не редкость. Вот только карают за них в основном по принципу ниже нижнего.
То, что фальсификация уголовных дел - дело обычное, признают и сами сотрудники правоохранительных органов. Мой знакомый сыщик из Следственного комитета при МВД России как-то в приватном разговоре признался, что многие его коллеги в провинции занимаются в основном так называемыми "коммерческими" делами. Оказывается, для того чтобы избавиться от конкурента, совсем необязательно нанимать киллера. Проще и безопаснее договориться с представителями одного из правоохранительных ведомств, которые, как известно, тоже хотят сытно кушать и отдыхать за границей, что на их зарплату при всем желании позволить себе трудно. При этом доказать "заказ" практически невозможно. Не секрет, что законы и нормативные акты, регулирующие бизнес в России, далеки от совершенства, поэтому при большом желании одну и ту же ситуацию можно трактовать как вполне законную финансовую операцию или нарушение закона. Этим и пользуются недобросовестные следователи. Такие дела могут длиться годами. При этом опальную коммерческую структуру будут терроризировать бесконечными проверками, выемками документов и оборудования. Одним словом, создадут все условия для того, чтобы бизнес рухнул.
Адвокат Вадим Лебедев сегодня защищает интересы предпринимателя А., арестованного ФСБ по обвинению в мошенничестве. Изюминка этого дела в том, что ранее обвиняемый проходил по этому уголовному делу как... потерпевший, который стал жертвой финансовой аферы. Более того, по решению суда материальный ущерб ему был частично компенсирован. Но это не спасло предпринимателя от тюрьмы. Когда следствие подошло к финальной развязке, дело неожиданно передали другому следователю, который взглянул на происшедшую с А. историю с иной стороны. Как результат - А. стал обвиняемым по делу и уже почти полгода находится в "Лефортово" в ожидании вердикта. Суд безусловно разберется, кто здесь прав, кто виноват. Но судьи, вынося приговор, опираются в первую очередь на материалы уголовного дела. А с уголовным делом, как утверждает адвокат Лебедев, начали происходить странные вещи.
- На начальном этапе следствия мой подзащитный предоставил следователю ряд важных документов, подтверждающих, что он действительно является пострадавшей стороной, - рассказал корреспонденту "РГ" адвокат. - Однако после того как уголовное дело передали новому следователю Черепневу, выяснилось, что эти бумаги исчезли. По закону сам факт исчезновения материалов из дела - это уже повод для служебного расследования. Но следователь почему-то отреагировал на это происшествие абсолютно индифферентно. Он посчитал, что они не имеют отношения к расследованию.
Подобные случаи в практике ведения уголовных дел также не редкость. Причем происходят они, как правило, в тех ситуациях, когда само уголовное дело вызывает массу вопросов. Следователь таким образом, как говорят юристы, усиливает доказательную базу. Все, что не укладывается или противоречит смоделированной им схеме обвинения, отбрасывается за ненадобностью, что извращает саму суть следствия, поскольку главная задача сыщика - не посадить конкретного человека, а раскрыть преступление. У нас же зачастую происходит все с точностью до наоборот.
Не так давно ученые Института комплексных социальных исследований РАН провели опрос, в ходе которого попытались выяснить, как россияне относятся к милиции. Выводы, мягко говоря, не радуют. Так, в провинции лишь 14 процентов опрошенных рассчитывают в тяжелой ситуации на помощь сотрудников МВД. В Москве же эта цифра еще вдвое меньше. По заключению социологов, большинство людей не только не верят нашим правоохранителям, но и откровенно их боятся. Выходя вечером на улицу, даже не знаешь, с кем опаснее встретиться - с милицейским патрулем или с грабителем. От последнего по крайней мере можно попытаться отбиться.