Поделиться
Вагнеровские боги и нибелунги, герои и валькирии были возвращены несколько лет назад на отечественную сцену усилиями Мариинского театра, оказавшегося способным конкурировать не только с опытами современного западного театра, но и с достижениями собственной истории - эпохой "Серебряного века", когда "Кольцо" было частью репертуара императорского театра. В досоветские времена Вагнер был культовой персоной, и спектакли "Кольца" объединяли весь цвет тогдашней культуры - от Горького до Блока, заставляя москвичей - того же Брюсова или Белого мчаться на поезде в Петербург, чтобы не пропустить культурную "сходку" в Мариинском зале. Реалии той жизни безвозвратно ушли, но в России, похоже, наступает время новой вагнерианы, интереса к мифу, традиционно противостоящему прагматике зацикленного на техническом прогрессе, золоте и власти человечества.
"Кольцо" Мариинки - пока единственное в стране, хотя инициатором его возвращения в Россию лет двадцать назад уже выступал Большой театр, поставивший тогда "Золото Рейна". Валерий Гергиев решил не гнаться за быстрым результатом и готовил артистов к вагнеровской дистанции полтора десятилетия, пройдя путь от "Лоэнгрина" до "Парсифаля" и экспериментируя "на пробу" части "Кольца" в постановках разных режиссеров. Точку же в Мариинской тетралогии поставил сам, резюмировав свой опыт под лозунгом: назад, к архаике! Уже в прежних премьерах "Зигфрида" и "Гибели богов" режиссер Владимир Мирзоев и художник Георгий Цыпин погрузили вагнеровское действие в допотопный мир архаики, где полимерные колоссы изображали идолов погибших древних цивилизаций, а действие строилось как война верхнего и нижнего миров - Вальгаллы и Нибельхейма. Мирзоев тогда увлекся в спектакле ритуалами магической культуры: с ощипыванием гусей, курениями, масками и черной мессой Хагена - сына нибелунга Альбериха, задумавшего извести светлого героя Зигфрида.
Гергиев, отказавшись в полной версии "Кольца" от прежних соратников по постановкам - немецкой команды в остросовременном "Золоте Рейна" и "Валькирии" и Мирзоева с его сложной игрой символами, сохранил интерес только к цыпинским колоссам. Молчаливые истуканы заполнили все четыре оперы и зажили на сцене активной жизнью: зажигались электрическими лампочками, качали лунообразными головами, склоняли колени перед трупом Зигфрида. Но Гергиев с художником шагнули еще дальше Мирзоева, который открыл в "Гибели богов" вавилонскую тему и "домирный" образ невидящей пророчицы Эрды с зашторенными глазами и гигантским коромыслом головного убора (художник по костюмам Татьяна Ногинова). Поле вагнеровского мифа расширилось во все стороны - в "Золоте Рейна" скандинавские боги Вотан и Фрея вступили на Вальгаллу в облачении богов древнего Египта, любовь Зигмунда и Зиглинды в "Валькирии" расцвела во времена друидских культов, а черное облачение валькирий пришло из этнических древних сказаний.
Как ни странно, картинка этого путешествия по мифам и легендам на сцене не выглядела перегруженной - скорее, увлекательно сказочной. Глеб Фильштинский придумал фантастическое по красоте световое шоу, которое отражало не только символику цвета: зеленую любовь Зигмунда и Зиглинды или оранжевый закат богов, но и каждое мгновение музыки, иногда вынося на себе весь смысл сцены. Режиссура же нового "Кольца" свелась в основном к разводке певцов на сцене: остатки мирзоевских изысков были заметны лишь в "Гибели богов" - красивые массовки воинов, гипнотический сон Хагена, похоронная процессия с Зигфридом в гробу-ковчеге. В остальных же спектаклях солистам позволили петь в удобных позах, так что действие временами напоминало балетную пантомиму или старинный вагнеровский театр - с деревянными мечами, пышногрудыми Брунгильдами и скрипучей машинерией.
Гергиев, сфокусировав внимание на певцах, прошел по оси вагнеровской музыки, "крепким орешком" которой остается вокал. То, что в Мариинке найдется энное количество певцов на вагнеровские партии, можно было представить всегда, но то, что здесь появились тройные составы Брунгильд, Вотанов и Зигфридов, конкурентные на мировом уровне, без скидок на российскую неопытность - результат колоссальной работы труппы в течение многих лет. Вагнеровский костяк Мариинки постоянно расширяется: кроме Ларисы Гоголевской Брунгильду поют Ольга Сергеева и Ольга Савова, Зигфрида - Леонид Захожаев и Виктор Луцюк, Вотана - Михаил Кит и Евгений Никитин, Альбериха - Виктор Черноморцев и Эдем Умеров. Этот список включает не один десяток имен, что, безусловно, открывает вагнеровскую перспективу в российском театре. Правда, оркестру Мариинки составить конкуренцию в этом репертуаре пока вряд ли кому удастся.