Поделиться
Блистательный Бендер
Российская газета: Арчил Михайлович, почему же все-таки у вас не сложилась сценическая и экранная жизнь, точнее, почему в энциклопедиях кино такой заговор молчания вокруг вашего имени?
Гомиашвили: Для этого нужно отлистать несколько страниц моей книги жизни: моя семья жила в Донбассе. Отец был председателем профсоюза Донецкого бассейна. Я окончил русскую школу и грузинский язык выучил в 14 лет. В России я никогда не чувствовал себя ущемленным по национальному признаку. Я всегда был лидером, полным хозяином положения, где бы ни находился.
Я всегда делал то, что считал необходимым делать. Окончив Академию художеств, я был приглашен Георгием Товстоноговым к нему в Тбилисский театр им. Грибоедова - оформлять постановку пьесы Л.Хелман "Лисички". Георгий Александрович неожиданно предложил мне сыграть в спектакле роль Лео Хаммера. Я стал играть у него главные роли. В 1948 году Товстоногов переехал в Москву. Я переехал за ним, поступил в Школу-студию МХАТ. Так определилась моя судьба - я стал артистом. Кстати, и до роли Бендера у меня были работы, отмеченные международными наградами, в том числе и Каннским кинофестивалем. За роль Ерошки в фильме "Казаки" режиссера Георгия Калатозова я получил несколько премий, был принят в действительные члены Международной академии культуры США. Кроме того, я народный артист Грузии, Армении, Абхазии, СССР... Мне очень трудно объяснить, почему кинокритики обо мне не писали и не пишут. Может быть, потому, что, хотя я и работал на русской сцене, для русского искусства я был пришельцем. Были Ивановы, Петровы, Сидоровы... А у меня фамилия - Гомиашвили. В грузинских же изданиях обо мне мало писали, наверное, потому, что большую часть жизни я отдал России.
РГ: И все-таки ваш звездный час - Остап Бендер в комедии Гайдая...
Гомиашвили: Как шутит мой друг Махмуд Эсамбаев, если Бориса Бабочкина народ знает только как Чапаева, то меня - как Остапа Бендера. Конечно, у фильма есть свои достоинства: он хорошо смонтирован. Гайдай был режиссером, прекрасно знающим законы комедийного жанра. Но есть один недостаток, самый существенный в моем понимании: ни разу не остановились, чтобы заглянуть в душу Остапу. Я сыграл эту роль бегом - в ритм фильму. К тому же меня озвучивал другой актер. Я только потом узнал, что этого не имели права делать без моего согласия. Мой голос звучит только в одном эпизоде в фильме. Когда я увидел фильм, мне стало плохо. После просмотра я сказал Гайдаю, что при всем желании сыграть эту роль, если бы я знал, что ... (здесь последовало несколько непереводимых и хорошо известных каждому русскому человеку терминов. - А.Щ.), я бы не снимался. Тот за словом в карман не полез: "Если бы я знал, что ...(здесь последовало несколько непереводимых и таких же известных каждому русскому терминов. - А.Щ.), я бы тебя не снимал". Мы не разговаривали пять лет. Первый раз после этого он позвонил мне накануне телепремьеры "Двенадцати стульев" Марка Захарова: "Арчил Михайлович, будут показывать уголовное преступление".
РГ: Вы не думали продолжить роль Бендера?
Гомиашвили: Как это не думал?! У меня был мюзикл, где я один играл все роли "Золотого теленка". Я принес Захарову сценарий, на что он мне сказал: "Юмор Ильфа и Петрова меня не греет". Оказывается, за моей спиной снимался фильм "Двенадцать стульев", а я об этом ничего не знал. Моя театральная жизнь не состоялась "благодаря" Марку Захарову. Весь парадокс заключался в том, что я привел в "Ленком" своего "убийцу": именно я уговорил директора "Ленкома" Рафика Гарегиновича Экимяна пригласить главным режиссером в театр Марка Захарова. Но оказалось, что у нас с ним - разные группы крови и мы поклонялись разным богам. В жизни не забуду этот фарс... И я ушел из театра.
РГ: В вашей жизни была еще одна грустная история: вы не сыграли Штирлица...
Гомиашвили: Я должен был сниматься в этой роли, меня на нее уже утвердили, и я работал над сценарием. Но, к несчастью, у нас с режиссером Татьяной Лиозновой закрутился роман. К тому же Вячеслав Тихонов вел себя очень активно, доказывал, что эта роль создана для него. Я тогда в Москве был новый человек, а Тихонов уже был Тихоновым. Началось давление на режиссера, а Татьяна заняла нейтральную позицию. Меня это очень оскорбило. Я обиделся, все бросил и уехал в Грузию. Получил одну телеграмму с просьбой вернуться - от Бритикова, директора Киностудии имени Горького, потом другую - с предложением играть Мюллера. Но я изначально был увлечен образом Штирлица. В последней телеграмме Бритиков сообщил мне, что съемочная группа не может меня больше ждать - на роли Штирлица и Мюллера назначены другие артисты. А мне пожелали творческих успехов.
РГ: И все-таки в кино у вас сложилась судьба, а вот в театре...
Гомиашвили: Лично я занимался всегда только любимым делом. В неволе не размножаюсь. Сказать, что у меня не удалась театральная жизнь, - значит сказать неправду. У меня есть две работы в спектаклях Театра им.Грибоедова - "Во дворе злая собака" и "Требуется лжец", которые, я считаю, сыграны на уровне Чаплина. И это признают все, кто видел эти спектакли, - зрители, критики, артисты... Я сыграл профессионально и достойно довольно много ролей. Но сейчас говорю о работах, за которые сам себе поставил пятерку.
...и "Золотой Остап"
РГ: Как вы стали миллионером?
Гомиашвили: В моем случае это - целая история. Была у меня идея снять фильм по книжке Майкла Филда "Америка глазами таксиста". Я занимался этим проектом полтора года. Мотался между Берлином и Москвой. Майкл обещал финансировать проект, но всякий раз под благовидными и не очень причинами откладывал финансирование. По дороге на очередную встречу я вдруг понял: не видать мне финансирования и вообще - эта встреча будет последней... В ужасном настроении я зашел в казино. Обменял последние сто марок на фишки и решил сыграть во что-то вроде русской рулетки. Или пан, или пропал! Поставил все деньги на цифру 23, поскольку родился 23 марта. Шарик лег в нужную ячейку. Повторил - и получилось то же самое. В итоге я выиграл почти 130 тысяч марок. Целое состояние! Ошалевший от счастья пришел к Майклу. Тот сообщил мне, что не знает кинобизнеса и отказывается финансировать картину. Я был готов к такому ответу. Но Майкл добавил: мол, в знак нашей дружбы он хочет сделать мне маленький подарок... После этого появился нотариус с документами на двух языках - русском и немецком. После подписания документов я стал обладателем десяти игральных залов, каждый из которых представлял собой несколько комнат с гардеробом, баром, курилкой, дискотекой и массой игровых и музыкальных автоматов... Сколько стоил подарок Майкла, я не знаю до сих пор. Но я отблагодарил Майкла по-своему: пару месяцев спустя я взял полмиллиона марок, завернул их и отнес Майклу, чем окончательно потряс его: "Деньги, которые ты вернул мне, - сказал он, - не имеют цены. Ты не забыл обо мне, а это дороже денег. Будем считать, что я взял твои деньги", - и он вернул мне пакет. Разве это не слова мудрого человека?!
РГ: А почему вы закрыли свое казино?
Гомиашвили: У меня в Германии был игорный бизнес. На нем я заработал деньги, которые позволили мне вернуться в Москву состоятельным человеком и открыть клуб и ресторан "Золотой Остап". Но от казино я отказался. У меня нет тяги к обогащению. Знаете, что такое жадность? У тебя есть миллион, а тебе хочется еще один, еще... Мой друг Майкл Филд - очень богатый человек. Когда-то он приехал в Америку без гроша в кармане, рылся в мусорных баках, но не пропал и не сгинул, а сумел подняться до высот бизнеса и войти в узкий круг финансовых воротил. Мы познакомились в Берлине, где Майкл жил вдвоем с женой-француженкой. В то время ему было почти столько же лет, сколько мне сейчас, он очень сильно болел, но при этом не прекращал работу. Причем работал не в стиле "а ля высшее руководство", а приходил в офис раньше всех, уходил позже всех. Однажды я не выдержал и спросил: "Майкл, зачем ты так надрываешься, ведь это укорачивает жизнь... У вас с женой нет детей-наследников, умрешь - на тот свет ничего не заберешь..." Знаете, что он мне ответил? "Если я за день не заработаю хотя бы сто долларов, то ночью не смогу уснуть!" Эта болезнь, к сожалению, неизлечима. Для самоуспокоения ему надо было складывать под собственную задницу много-много зеленых...
К счастью, я неподвластен этому недугу. Может быть, потому, что в отношении денег я самодостаточен. И - самая большая разница между мной и Майклом: я имею четырех детей и двух внуков!
РГ: Ваш бизнес из казиношного статуса перешел в разряд гастрономического. Вы гурман?
Гомиашвили: Мне все равно, что есть, и я не умею готовить. Я даже гвоздь не умею забить. А вот моя жена Татьяна готовит замечательно. Впрочем, выходя замуж за меня, она практически ничего не умела делать. Помнится, в первые дни нашего брака она решила меня побаловать и приготовила мой любимый суп с потрохами. Сварила. Я разрезал куриный желудок и обнаружил там все, что было первоначально в еще живой курице... Теперь Татьяна готовит все блюда нашего ресторана "Золотой Остап". И некоторые - лучше, чем повара!
РГ: Известно, что "Золотой Остап" - ваше любимое детище...
Гомиашвили: О нем могу рассказывать бесконечно. Чем знаменит мой ресторан (помимо того, что ему присуждают международные Гран-при как лучшему ресторану)? Посетители ресторана (а они почти все - мои друзья!) - звезды политики, эстрады, бизнеса. Заказы на столики приходят отовсюду - из Америки, Франции, Чехии... Именно в моем клубе состоялось подписание мирного договора о прекращении войны в Боснии и Герцеговине. Все звезды политики, кроме Бориса Николаевича, были в гостях у "Золотого Остапа".
РГ: Неужели у вас не бывает проблем?
Гомиашвили: Проблемы были и есть. Они стали возникать сразу после рождения ресторана: первыми уволенными работниками стали два повара. Они получали у меня очень приличные деньги и при этом воровали все, что, на их взгляд, плохо лежало. Можете понять мое состояние, когда я узнал об этом. Развязка была трагикомической: мой друг, олимпийский чемпион по борьбе, подозвал к себе жуликов, взял их обоих... и слегка сжал. Бедняги побелели от боли... Если вы думаете, что урок пошел впрок, то ошибаетесь: через неделю оба стали шеф-поварами в новом испанском ресторане, работодатели даже не соизволили узнать мое мнение о моих бывших горе-работниках... Еще одна проблема, которую в одночасье решить нельзя: когда я открыл свой клуб, то был в районе единственным. Сейчас рестораны буквально со всех сторон обложили меня, а миф о том, что в "Золотой Остап" к Гомиашвили простому смертному не попасть, проявляет завидную живучесть. Если хотите знать, у меня цены на 30 процентов ниже, чем в среднем по Москве. Можете поверить! Я всегда считал и считаю: лучшая реклама - это людская молва. Но, оказывается, у этой рекламы есть и побочный эффект.
РГ: Арчил Михайлович, вы уже, наверное, думали, кому из детей оставить семейный бизнес?
Гомиашвили: Никто не будет обижен. Что касается клуба "Золотой Остап", я совершенно спокоен за его будущее. Все надежно держит в руках моя жена.
РГ: У вас было в молодости предчувствие своей судьбы?
Гомиашвили: Когда мне было 16 лет, я ехал в поезде и ночью мне приснился сон: я увидел всю свою судьбу, все, что дальше со мной произойдет, - в подробностях и со всеми деталями. Я следовал этой программе всю жизнь. Я знал: через год добьюсь одного, через два года - другого. Но, зная последующее, я ускорял события. Я выкладывался полностью: я много любил, я был неуемный, я никогда не уставал...