Поделиться
Среди его работ - украшение Сионского собора Тбилиси по заказу патриарха Грузии, мозаики московских церквей - Спасо-Преображения в Тушине, святых Косьмы и Дамиана в Шубине, Успения в Успенском Вражке и другие, храмы в городах России, Украины, Италии. Сейчас художник делает мозаичные росписи для храма Трех Святителей в подмосковном Архангельском. Три года Корноухов работал над мозаикой личной капеллы Папы Иоанна Павла II в Ватикане.
- Эта капелла посвящена 2000-летию христианства, - рассказывает художник. - Работая над ее украшением, я многое взял от традиций раннехристианских храмов, таких, как Санта-Мария Антиква, Санта-Мария Маджоре. Это был почти прощальный взгляд на пластику тех времен: теперь она востребована лишь в музеях. Тема мозаики: Небесный Иерусалим - двенадцать престолов, за которыми сидят по трое святых, в основном раннехристианские. Тема была мне интересна: она затрагивает время, когда Церковь была единой.
Российская газета | Но завершить работу вам не удалось: почему?
Александр Корноухов | Мне кажется, администрация Ватикана почувствовала, что к юбилею христианства контакт с Восточной Церковью не наладится. Как раз тогда не состоялась встреча Папы с патриархом в Граце. Не стоит романтизировать Ватикан: как и любая церковь, это в каком-то смысле учреждение, где обычные люди заняты карьерными делами. Образ Папы интересен тем, что он был в Ватикане неким Гамлетом.
Посмотрите, как много изменилось за прошедшие десятилетия: еще в середине прошлого века был постулат непогрешимости Папы, трон висел над уровнем пола, чтобы голова гостя оказывалась у ног Папы. И вдруг - неслыханная демократизация! Именно из уст Папы я узнал, что он не очень ловко чувствовал себя с папским двором и ко многому относился с юмором. Работая в Ватикане, я не вдавался в тонкости этикета. Но, когда Папа однажды пришел посмотреть мою работу, он и вида не подал, что я нарушил этикет, одевшись в белый костюм: посетитель не должен на встречу с Папой надевать красных и белых вещей. Он вообще был очень тактичен, с греком вел себя по-гречески, с иудеем - по-иудейски.
РГ | Как вам, православному художнику, работалось в центре католицизма?
Корноухов | На эту работу я получил благословение Алексия II. Когда я разговаривал с настоятелем русской церкви в Риме, тот сказал, что не считает этот город неправославным: там много святынь, значимых для христиан, два миллиона захоронений первых мучеников христианства. А то, что делалось мною в Ватикане, - добрая невоинственная миссия, а не "злостная миссионерская деятельность".
РГ | Как вы считаете, следует в церковном искусстве строго следовать канонам или нужно стремиться создавать новое?
Корноухов | Канон - не свод закрепленных правил, а живое предание. Но мы эту живую преемственность потеряли. Скоро люди устанут от бесконечных повторов одного и того же, только в худшем варианте. С другой стороны, художник не может доверять лишь своей фантазии. Главная задача - адаптировать известные темы для каждого конкретного храма с особыми, лишь ему присущими пропорциями.
РГ | А как вы относитесь к тому, что многие храмы в России сейчас расписываются в реалистической манере XIX века?
Корноухов | Если художники одновременно начинают увлекаться древними временами, это так же неубедительно, как натурализм XIX века. Хотя последнее изначально плохо, поскольку снижает высокие образы. С другой стороны, большинство хочет видеть именно это, значит, так и будет...
РГ | Вы сначала придумываете образ, а затем средства, которыми будете его осуществлять?
Корноухов | В церковном заказе само строение храма уже задает тему. К примеру, образ Христа Пантократора в куполе будет главным, отсюда мощные формы, делающие Его присутствие в храме реально ощутимым. Вообще мозаика - одно из проявлений архитектуры, иначе она превращается в сувенир. Это не всегда понимают, и часто мозаика оказывается на грани китча.
РГ | Кто сейчас в нашей стране финансирует постройку и украшение храмов?
Корноухов | Если это крупный объект государственного значения, собирается попечительский совет, который разрабатывает программу финансирования. Если маленький приход, то сбор средств происходит так же, как во всем мире: священник обращается к прихожанам. И находятся люди, которые дают средства, и это всегда воспринимается как чудо: ведь чтобы выложить собственные деньги, нужно что-то в себе преодолеть.
РГ | Когда работаете для храма, приходится внутренне настраивать себя?
Корноухов | Вопрос не в том, чтобы столько-то дней молиться, столько-то - поститься. Нужно любить образ, который делаешь. У меня мозаика всегда начинается с перебирания камней...
РГ | Вы в числе деятелей культуры подписали открытое письмо властям о том, что в России разрушаются памятники архитектуры...
Корноухов | Да, гибнет история, и скоро у нас ничего не останется, кроме Лобного места. У нас мало ответственности - такая национальная черта. А ведь любой дом, даже если он и не построен гениальными архитекторами, интересен, несет в себе культурную информацию. У нас же, искренне желая сохранить "ветхие строения", сначала их уничтожают, потом вновь возводят, не соблюдая технологий прошлого, делая, скажем, известковые дома в бетоне и разрушая исторический образ здания. В Западной Европе об этом думают! Приходишь в типовой дом в Риме, а там деревянные балки, сохраненные с непонятных времен. И никто не боится, что все сгорит. У нас же все должно быть непременно в бетоне...