Поделиться
Российская газета | Итак, концепция четырех общих пространств подготовлена. Можно ли рассматривать ее как первый шаг России к вступлению в объединенную Европу?
Александр Рар | Отношения между Евросоюзом и Россией застыли в какой-то промежуточной фазе. Но одно очевидно: сегодня Россия не может и не должна вступать в Евросоюз. Ваша страна просто неспособна вступить в ЕС, а тот не может ее принять.
У России действительно существуют отличные от европейцев традиции. И она вряд ли когда-нибудь выполнит те критерии, которым отвечают Люксембург или Эстония. Но вместе с тем Москва не должна публично отказываться от перспективы вступления в объединенную Европу. Этот отказ сделает Россию "чужаком" в глазах европейцев. В этой ситуации за считаные месяцы бывшие партнеры могут ощутить себя конкурентами, а затем и врагами.
Этого нельзя допустить, ведь никто не знает, как изменятся Россия и Европа через 10 лет.
РГ | Какую же роль, на ваш взгляд, сегодня отводят России в ЕС?
Рар | Cегодня трудно оценить, что на самом деле происходит в отношениях между Россией и ЕС. Только при Путине российские власти стали воспринимать Евросоюз, прежде всего как политическое объединение.
Интерес Запада к постсоветскому пространству выглядит как недружественное нашествие
Однако Россия опоздала. Произошло расширение ЕС. В него пришли государства, многие из которых настроены антироссийски. Они негативно влияют на отношения Брюсселя с Москвой и не заинтересованы в сближении с Россией. Эти страны хотели бы строить только "ЕС-Европу", куда в будущем войдут балканские государства и Турция. Но только не Россия и не славянские страны.
К сожалению, складывается впечатление, что европейская бюрократия выбирает именно этот путь, не понимая, насколько он губителен.
РГ | Существует ли альтернатива?
Рар | Разумеется. Это создание большой Европы, когда из части трансатлантического сообщества Евросоюз постепенно превратится в объединенную "ЕС-Евразию".
Но созданию такой структуры мешает множество проблем. Во-первых, против нее выступают новые члены ЕС. Однако эта ситуация, я уверен, через несколько лет изменится. Во-вторых, в отношениях России и Евросоюза появились вопросы, которые только на первый взгляд носят технический характер. Но стороны придают им политическое значение. Так, например, проблема российского транзита в Калининград.
Если эти проблемы удастся решить, то через 10 или 20 лет появится новое образование - Европа плюс Россия. Путь к нему лежит через создание четырех общих пространств. Эти четыре моста позволят Москве постепенно сближаться с Европой, при этом не пугая ее. Какой путь - объединения или конфронтации, изберет Евросоюз неясно. Шансы - 50 на 50.
РГ | Может ли союз между Москвой, Берлином и Парижем стать на данном этапе альтернативой сближению с Евросоюзом?
Рар | Да, может. На своих лекциях в рамках международной программы "Русские чтения", организованной Институтом общественного проектирования, я говорил о том, что после расширения ЕС трудно сформулировать единую политику в отношении Москвы.
Но руководители ряда ведущих европейских государств понимают: нельзя допустить, чтобы Россия ушла в Азию или была вытолкнута из Европы. Это то, что президент Франции Жак Ширак называет "общностью судеб". Поэтому эти лидеры начинают стремительно "вталкивать" Россию если не в Евросоюз, то в Европу.
Такие политические процессы никто особенно не афиширует. Но очевидно: параллельно с созданием европейской общей политики, которую государства ЕС создают консенсусом, возникают политические схемы, направленные на образование политической структуры "ЕС-Евразия", в которую могла бы войти Россия.
РГ | Насколько верно утверждение некоторых российских политиков о существовании "заговора" со стороны Евросоюза и США, направленного против интересов Москвы на постсоветском пространстве?
Рар | В краткосрочном плане может сложиться ситуация, при которой возникнет противостояние между российской и украинской моделью правления. Такое противостояние политологи будут использовать в интересах пропаганды "пророссийских" или "проевропейских" ценностей.
Существует множество европейских и американских фондов, которые годами занимаются переносом демократических идей на постсоветское пространство. Подобные программы в конечном итоге привели к бюрократизации европейского мышления и политики. А это страшная вещь. Европа гордится своими ценностями. И она стремится привить их другим странам. Американцы защищают себя силой оружия, когда ведут борьбу с терроризмом. Европейцы же защищают себя тем, что вывозят за пределы ЕС свои ценности.
Людям, которые их пропагандируют через международные фонды, надоело заниматься Польшей или Венгрией. Они занимались этими государствами последние 15 лет. Но сегодня этот процесс закончен - Европа расширилась. И сегодня западные эксперты размышляют, чем бы заняться еще. Закрывать же фонды нельзя, слишком много в этих организациях занято людей.
Поэтому возник новый проект - развитие постсоветского пространства. К этому проекту подключилась бюрократическая машина Евросоюза. За время своего существования она настолько научилась двигаться, что теперь сама проектирует для себя геополитические цели, придумывает новые программы и затем выделяет на их реализацию деньги.
В итоге в глазах России этот интерес Запада к постсоветскому пространству выглядит как недружественное нашествие. Москва вынуждена все время от него защищаться, хотя могла бы найти в нем политическую выгоду.