Поделиться
Гречневая каша
День смеха с определенных пор ассоциируется не с Гоголем, который родился как раз 1 апреля, а с Первым каналом, тоже явившимся на свет в этот несерьезный день. Был этот день десятым по счету. Стало быть, юбилей, праздник... Хотелось поздравить коллектив, независимо от личного отношения к его творчеству. Но коллектив так громко и настырно сам себя поздравлял и нахваливал все эти дни, что поневоле подумалось: обойдутся. Тем более что они этим занимаются не только в свой день рождения, но и во все остальные дни.
Это пунктик Первого канала. При сотворении детища родители дали ему другое имя - ОРТ. Расшифровывалось хорошо: Общественное Российское Телевидение. Но то ли слово "общественное" перестало красить телекомпанию и греть ее отцов-основателей, то ли последним захотелось более броской и амбициозной вывески, как Пете Присыпкину, который назвался Пьером Скрипкиным... В общем, канал переназвали Первым. Почему не "Лучшим"? И дальше пошло-поехало.
Конечно, самопиар сегодня неотъемлемая часть всякого коммерческого предприятия, но мера и здесь была бы уместна. Первый ее давно уже не ведает, поскольку каждый его проект сопровождается таким количеством здравиц, тостов, фейерверков во славу самого себя, что поневоле вспоминаешь о Коммунистической партии Советского Союза, которая все, что могла, украшала транспарантами "Слава КПСС!". Теперь нам вдалбливают в подкорку, что народ и Первый канал едины.
...Когда на экраны страны выпускался "Ночной дозор", то из всех щелей программной сетки Первого просовывались герои, авторы, сцены и песни из этого фильма. И тоже самое происходит сейчас с "Турецким гамбитом".
Будничная программа "Пять вечеров", придуманная как социально-бытовое ток-шоу, давно уже работает в режиме рекламного агентства по раскрутке сериалов и передач канала. А в связи с юбилеем на самовосхваление были еще отмобилизованы популярные игры "Поле чудес", "Что? Где? Когда?" и "Кто хочет стать миллионером?". И везде было одно и то же: девушки с Первого Шарапова и Чурикова много хлопотали лицами. Юноша Малахов кокетничал, как девушка.
Впрочем, был все-таки на минувшей неделе один повод поздравить канал с удачей. И это можно было бы сделать с чистой совестью, если бы сам канал серьезно не "испортил песню". Той песней был четырехсерийный фильм "Брежнев", прототип которого при жизни стал ходячим анекдотом.
Самое смешное, однако, что анекдотом отдает и история явления этого сериала народу.
Скверный анекдот
Сериал почти не раскручивался, что не в традициях Первого канала и что казалось совершенно невероятным, поскольку продюсерами проекта значились всемогущие и великие мастера этого дела. Следующая странность: из "шапки" картины было непонятно, кто режиссер произведения. В титрах значилась неведомая мне должность - "режиссер-постановщик основного материала". Что это, Барримор? Где в кинофильме начинается "основной материал" и где заканчивается материал неосновной? И кто тогда режиссер последнего?
Потом общественность узнала, что между продюсерами сериала и его авторами случился конфликт, следствием которого стало то, что мы, зрители, не досчитались на экране целых двух серий. Причем, как я понимаю, от картины не просто отцепили две части, ее резали по живому и без анестезии, вынимая куски из разных частей фильма.
Авторы, сценарист Валентин Черных и кинорежиссер Сергей Снежкин - не последние профессионалы в отечественном кинематографе - возражали, но безуспешно. Все, что мог сделать Снежкин, так это снять свою фамилию, но его уговорили на компромисс - так он стал "режиссером основного материала". Коллизия, между прочим, показательная. Пока кинематографисты снимают просто сериал, то есть занимаются незатейливым ремеслом, все вроде бы нормально. Но если они претендуют на то, чтобы сделать не просто киножвачку, а нечто имеющее отношение к киноискусству, вот тут и начинаются скандалы. Если судить по остаткам-останкам "Брежнева", то можно довольно уверенно сказать, что перед нами явление художественного ряда.
Мой Брежнев
Когда родственники и соратники покойного генсека начинают предъявлять претензии авторам, что вот то было не так, а вот того вообще не было, то это куда ни шло. Они уверены, что авторы снимают фильм про их дедушку и знакомого. Они не понимают принципиальной разницы между беллетристикой и документалистикой. Но когда ее не понимают профессиональные критики, то это уже и вовсе дико. Тогда и Пушкину надо поставить на вид, что он, во-первых, возвел напраслину на Бориса Годунова, повесив на его совесть убийство царевича, а во-вторых, сильно приукрасил Емельяна Пугачева - не таким уж благородным разбойником он был в действительности. Историческая правда - штука сложная, многоуровневая.
Как я понял "основной материал" того сериала, который сделали Черных, Снежкин и Сергей Шакуров (исполнитель роли Брежнева) следующий.
Жил-был удалой бровастый парень, ничем другим не примечательный. Он приглянулся советской системе. Она его выдернула из его среды и реальности, выпотрошила, набила требухой идеологических клише и стереотипов и вознесла эту куклу на самую вершину власти. Система смолоду его учила отделять себя-функционера от себя-человека. Он преуспел в этом искусстве, но не до конца. И на пороге смерти в нем что-то человеческое зашевелилось, и все перевернулось: сны о прошлом смотрятся как явь, а реальность похожа на сон...
Реальность для Леонида Ильича в проникновенном исполнении Сергея Шакурова - сплошная темень подсознания, в которой мерцают и шевелятся образы его товарищей по Политбюро. Они тоже сильно окуклились. И тоже как неживые - Суслов, Андропов, Громыко, - но металлические механизмы внутри них еще не до конца проржавели, они все еще функционально безупречны. И выпадающий из реальности Леня - им полуживой укор.
Сериал в конце концов не о Брежневе, человеке и генсеке, не о его безрадостной кончине. То есть об этом, конечно. Но не только. Он о кончине системы, про которую нельзя сказать, что она была безвременной. Она пожила свое и тихо угасла. А жизнь и смерть Брежнева в этом сериале - всего лишь метафора и иносказание жизни и смерти советского режима, который по инерции еще какое-то время потянул, его даже пытались гальванизировать, но не долго музыка играла.
...Среди ампутированных сцен особенно жалко ту, в которой Леониду Ильичу снятся собственные похороны. Это ведь смысловая точка произведения и эпохи, в нем отразившейся.