Поделиться
Концерт начался с большого затакта - посреди гула колонок с забранного по периметру большого квадратного помоста упала скрывавшая музыкантов занавесь. Несмотря на то, что немцы привезли к нам свой новый альбом Reise, Reise (рецензию на него "РГ" публиковала в одном из своих прошлых номеров), начать они решили с композиции, открывающей их дебютный альбом Herzeleid. Немецкая группа пошла против обычной концертной драматургии: вместо того, чтобы сразу сыграть все вещи нового альбома и лишь потом развлекать публику хитами (так зачастую поступают их коллеги более "легкого" жанра), они постоянно чередовали новые вещи с песнями своих более ранних пластинок, справедливо полагая, что в России их любят "за старенькое". Музыканты динамично перемещались по сцене и поминутно задействовали множество постановочных кунштюков, но, тем не менее, им не требовалось предпринимать никаких усилий, чтобы завладеть залом: 20 тысяч разгоряченных и истомившихся в разлуке поклонников после каждой песни устраивали овацию, а в самых известных местах даже подпевали на непривычном русскому уху немецком языке.
То, что происходило в тот вечер в "Олимпийском", правильнее всего было бы назвать словом "шоу": так и не добившись идеального звука от большого московского зала с посредственной акустикой, Rammstein взяли свое визуальными эффектами: пиротехникой, сценографией и "постановочной частью". На сцене поминутно взрывались затейливые фейерверки, то здесь, то там загорались разноцветные факелы, а при исполнении песни Bang-Bang из прошлого альбома Mutter музыканты превратились в драконов, выпустив из своих глоток три десятиметровых струи огня. Дальше - больше: исполнение песни Mein Teil, суровый хит с последней пластинки, ознаменовалось целым спектаклем. Солист группы Тиль Линдеманн выкатил на сцену бутафорский котел (в котором затем обнаружилось непонятное человекообразное вещество) и после серии манипуляций картинно поджарил гигантскую посудину струей огня из своей глотки. Происходившее на сцене походило на некий инфернальный пантомимный спектакль, тяжелый сон нездорового разума - громкий, плотный, жесткий и жестокий звук, поминутные вспышки и страшноватые сценические миниатюры; каким образом этим без пяти минут цирковым артистам удавалось еще слаженно и вдохновенно петь, решительным образом непонятно. Вообще, уровень организации шоу был совершенно невиданный, во всяком случае в России: свет, пиротехника, подъемники, мобильные декорации - все двигалось, загоралось, гасло и слепило зрителей слаженно и эффектно. Так что если кому-то не нравилась тяжелая и мрачная музыка, он мог просто предаться наблюдению за этим захватывающим спектаклем, перед которым бледнеет даже масштабное шоу, устроенное Жан-Мишелем Жарром на Воробьевых горах в честь праздника 850-летия Москвы. Кстати, одна из песен, названная в честь московской столицы, поется на двух языках - на родном для нас русском и родном для группы немецком: на концерте Rammstein исполнили ее вместе с многотысячным зрительским хором.
Говорят, что группу Rammstein связывает с Россией не только песня о "самом прекрасном городе на Земле" (так в песне Moscau) - группа частенько наведывается в российскую столицу с частными дружескими визитами. Тем не менее, московский концерт, прошедший в рамках масштабного мирового тура, на 100% совпадал с описаниями концертов в Лондоне, Копенгагене и Лиссабоне: та же антиглобалистская America под венец концерта, тот же набор из песен Rammstein, Ohne Dich и Stripped на бис. Еще один концерт в Восточной Европе, еще одна точка в туре: отлаженная, четкая, эффектная механика, газ до отказа с начала и до конца выступления - эффект, аналогичный "сотому спектаклю" у актеров, утомившихся повторять текст одной и той же пьесы. И это при том, что артистизма группе не занимать - кто как не они прославили свою страну, заставив весь мир слушать и любить группу, поющую на бесперспективном в мире поп-музыки немецком языке? Видимо, саму пластинку Reise, Reise, программа с которой прозвучала в тот вечер с арены "Олимпийского", немцы записывали в куда более приподнятом состоянии духа. Человеческому общению музыкантов со зрителями нашлось место лишь в конце этого музыкального спектакля, когда согласно концертному этикету наступает время сказать "спасибо" за внимание: неплохо владеющий русским солист Rammstein вместо привычного английского пространно поблагодарил московскую публику на родном для нее языке.