Поделиться
Игра без козырей
- Как вы относитесь к "Московской саге"? Можете ли назвать эти съемки для себя событием?
- Для меня - безусловно! Мне дорог фильм, и я рад, что в нем снялся. Но вся эта эпопея для меня началась с прекрасного романа Василия Аксенова, где на фоне жизни одной семьи показана история страны.
- Вы как-то заявили: "Если завтра скажут, что я не нужен в театре и в кино, встану и уйду". Ничем не дорожите - это самоощущение модного актера?
- Я объясню. В последние 10 лет не всегда получается дело, которое я люблю, а я дорожу тем, что мне дано в профессии существовать убедительно, комфортно, счастливо. Мы не композиторы, чья музыка переживает их жизнь, не живописцы, чьи полотна веками потрясают людей. Артист, как мотылек, ограничен коротким временным пространством. Если я пойму, что не соответствую времени, уйду.
- Вы говорите о востребованности у публики или у режиссеров, продюсеров?
- Эти понятия взаимосвязаны. Есть режиссеры, которым все равно, увидит ли спектакль публика, они экспериментируют внутри своего замеса, и артист у них "для себя". Но мне нужна отдача публики, я получаю от зрителей интеллектуальный опыт. Когда в Хабаровске выхожу в зал и вижу, как воспринимают люди, мне больше ничего не надо: это показатель того, что я нужен.
- Вы человек закрытый, никого не впускаете в свою жизнь. Вас обидели?
- Клянусь, никто не обижал. То есть годами не утверждали в кино, в театре не предлагали интересных работ, но у артиста редко с юности все идет безмятежно. Эта обида - никакая. Просто я не открытый человек, а это уже сила характера.
- Кто из режиссеров вам близок?
- Когда-то хотел работать с Волчек в "Современнике". Театр, который я люблю, есть в теплой стране, похожей на сапог. В Италии был театр, который, наверное, мой.
- Джорджо Стрелера?
- Да, театр с запахом опилок, слегка циркового жанра, с яркостью формы, мало привязанный к одной стране, - мой театр. Я принадлежу России, но театра, о котором я мечтаю, здесь нет.
- Какие сыгранные в театре роли вам дороги?
- С удовольствием играл в "Калигуле" Андрея Житинкина в Театре Ермоловой. С наслаждением выезжал на лошади в "Даме с камелиями" в Театре армии. В "Осенних скрипках" Романа Виктюка во МХАТе мы с Алисой Фрейндлих играли супругов. И все же не могу сказать, что в театре у меня есть этапные роли. Наверняка их и не будет.
- А в кино?
- Да и в кино тоже. Я всегда помню первый мой фильм "Жена керосинщика", Кайдановского считаю своим режиссером. Знаковая для меня лента - "Мусульманин" Хотиненко. Странный образ в "Муму" Грымова. Я играл то, что ненавижу в жизни, - не оправдывал Герасима.
Уроки после Школы
- Театральный актер, вы чаще играете в кино. Нет тоски по стабильности?
- Ни в коем случае! В искусстве это - порок: будто мы должны быть крепостными театра. Театр - это непостоянство во всем, бродячие шуты, трагики, клоуны, Счастливцевы и Несчастливцевы. Артист - передвижник - не должен принадлежать МХАТу, "Ленкому", быть рабом: иначе он не имеет права выходить на сцену.
- Вам нравится работать в антрепризе?
- В антрепризе талантливые спектакли живут недолго. Знаковые спектакли были у Галины Боголюбовой: "Башмачкин" с Феклистовым, "Нижинский" с Меньшиковым и Феклистовым, "Последняя ночь последнего царя" с Ульяновым. Но она делает спектакль, не заботясь о том, как он будет жить дальше и выживет ли вообще.
- Вы что-нибудь переносите из жизни в роли? Или наоборот?
- После "Спецназа" я пугал домашних попытками любой вопрос решить силой. Но когда вижу сценарии, где нет выстрелов, танков, БТР, а отношения мужчины и женщины - без пошлости, читаю с удовольствием. Как актер я скучаю по мужским проявлениям благородства и женским - слабости. В Школе-студии МХАТ я узнал людей целой эпохи: Софья Пилявская, Павел Массальский, Михаил Тарханов. Массальский был точно из ушедшего века, он из потрясающей, вымирающей породы. Мне не хватает таких людей. Я играл у Массальского тоже: когда он входил, все вставали, он раскланивался, в этом были театр, эпоха, стиль.
- В каких фильмах вы сейчас снимаетесь?
- У Владимира Хотиненко в 10-серийном фильме "Гибель империи". Это телесериал, политический и романтический.
- А в каких спектаклях вас можно увидеть?
- "Люди и мыши" Стейнбека в антрепризе Михаила Горевого. И "Великолепный мужчина" Михаила Мокеева. В Москве его не видели: продюсер возит спектакль по стране. Он идет с живой музыкой, играют Маша Порошина, Саша Феклистов.
- Это "чес" для провинции?
- Полноценный спектакль, удобный для поездок. В Москве я не люблю играть спектакли: хуже публика, больше скованности, зажатости и претензий.
- Но Москва - театральный город!
- Слишком театральный. Мое ощущение - зритель здесь плохой: то ли мы для него не очень желанны, то ли артистов много. Приезжаешь далеко от Москвы - ждет город, ждут зрители. А здесь все в потоке: выступит Балуев, потом Борис Моисеев, еще кто-то. Московский калейдоскоп зрителя путает.
Просто Мария
- Что можно дать женщине, чтобы она была счастлива?
- Дать нужно женщине себя, а какой ты есть, второй вопрос. Мужчина должен зарабатывать деньги, а женщина - заниматься тем, чем хочет, а не тем, что нужно.
- Ваша жена Мария работает?
- Нет. И не будет, если не захочет. Статьи пишет с удовольствием, если это волнует ее и страну, в которой она живет. Она гражданка Польши.
- До Маши вы были женаты?
- Никогда прежде не был женат, активно занимался театром, любил играть. Вот наша дочь Мария, ей уже год. Она любит людей, дом, любит поесть, улыбаться - все любит. Это наш первый общий ребенок. И еще двое: у жены мальчик и девочка, они живут в Варшаве самостоятельной жизнью. Оле 24 года, Юлиусу 19. Мы женаты десять лет.
- То есть до 35 лет...
- Я был вольным художником, думающим только об искусстве.
- Мария была свободна, когда вы познакомились?
- Была замужем. Любовь позволила ей развестись, иначе был бы прекрасный роман - и все. Тогда я понял, глядя на нее: я ей нужен, даже не она мне.
- Кто из друзей появляется в вашем доме?
- Часто приезжают Дима Харатьян и Паша Каплевич с семьями, я всегда рад им. Больше друзей и не знаю, эти два человека - самые близкие мои друзья.
- Что изменилось в России за год после выборов?
- Я - государство в государстве, от власти не завишу. Когда в мой дом не вламываются, помощь не нужна. Но если власть оставляет на произвол судьбы несчастных стариков и детей и они не могут прокормиться, власть плохая. Это я могу сказать и Владимиру Путину и не думаю, что он не согласится. Другое дело, скажет: мало времени, не все удалось.
- Вы кому-либо помогаете в жизни?
- Да, но я не буду об этом говорить.
- Почему ваша жена сказала: мы не помещаемся ни в одну организацию?
- Мне любая партия тесна, я неорганизованный человек, руководствуюсь порывами души: состраданием, неприятием, одобрением. Мне не нужны директивы партии, чтобы приехать в Дом ветеранов кино.
- Вас обижали чиновники?
- Ко мне чиновник радостно относится: клоун пришел! Чиновник понимает, что от его закорючки все и зависит. С этим связаны привилегии, соблазн власти, стремление быть "над": порочно все в чиновничьем аппарате, закон не исполняется, никто ни за что не отвечает...
Актер без звания
- Вы популярный актер - и без звания?
- Мое твердое убеждение: у артиста звания не должно быть. Для меня главная оценка - зрителей. Если спросить их, а не чиновников - тогда задумаюсь. Поскольку такой системы нет и вряд ли будет, я жил, живу и умру просто актером.
- А если, как Олегу Меньшикову, минуя заслуженного, дадут звание народный?
- Это личная проблема Олега: в его ситуации сработало искушение. Мы с ним дружили, были едины в убеждении, которому я стараюсь не изменять, а он изменил. Зачастую звание - не уровень признания. Поработал в театре лет шесть - за выслугу лет звание дали. Если меня не объявляют народным, это не ущемляет мое достоинство. Меня и некому предлагать: я счастливый, свободный человек. Член Союза театральных деятелей, но не член Союза кинематографистов. Меня туда и не звали, мне и не нужно быть в нем.
- Что вам стало дорого за 25 послевузовских лет?
- Состояние души, соответствующее моему возрасту и ощущению жизни. Дорого, что смог отказаться от привязанности к одному театру, а роли не составляют смысла жизни. Я не заболел театром как болезнью.
- Ваши ценности - в семье?
- А вы хотите, чтобы меня волновала политика? Все начинается с семьи, мы живем ради нее. Актерская жизнь важна как реализация моих возможностей, но семья - главное, общество должно быть сориентировано на это.