Как делается погода на ТВ

Голова в телевизоре,
или
Ура! Я - ведущая

На первый взгляд - кухня как кухня. Вернее, комната отдыха, в которой можно попить чайку, расслабиться или просто поболтать с коллегами. Такие специально отведенные закутки можно встретить в любой конторе, офисе или даже в школьной учительской. На столе печенье, коробки с заваркой, баночки с кофе, распечатанная пачка сигарет. Все как у всех, с одной лишь разницей - передо мной за столом сидят люди до боли узнаваемые, но все же лично не знакомые. Испытавшие состояние дежа -вю меня поймут: мозг лихорадочно примеряет в голове ситуации, в которых ты могла бы с этими людьми встретиться, и тут же отметает все обратно. Все не то! Ясно только одно - ты их видела неоднократно, и даже, кажется, знаешь, как их зовут.

По очереди представляются просто, как обычные девушки: Лена, Алена, Наташа. Пьют чай, разговаривают о том о сем. И лишь спустя какое-то время до меня начинает "доходить", что же так меня во всем этом смущает и не дает окончательно признать в них своих знакомых. Во-первых, я никогда их не видела в одной компании, во вторых, одеты они всегда по-другому, а в-третьих, и это главное, говорили они со мной всегда только о погоде! Вернее, говорили они не со мной, а со всеми зрителями, но профессиональное мастерство телеведущих на том и основано, что создает впечатление личного общения.

Итак, передо мной сейчас действительно уникальное для обывателя зрелище - три едва ли не самые популярные ведущие прогноза погоды, с трех же разных каналов сегодня собрались вместе: Елена Ковригина - канал "Россия", Алена Дублюк - ТНТ и Наталья Чернявская - НТВ. Мое же сегодняшнее присутствие среди звезд объясняется предельно просто - я тоже хочу вести погоду. Вернее, пока только хочу попробовать себя в роли ведущей.

На первый взгляд - все просто: стилист скажет, что надеть, метеорологи пришлют сводку, режиссер даст отмашку, когда начинать ее читать перед камерой. Проблемы начинаются, едва мы успеваем зайти в съемочный павильон. Лена Ковригина критически качает головой, глядя на мой костюм, и замечает, что это никуда не годится.

- Ничего черного, синего, зеленого и фиолетового, - наставляет меня опытная ведущая, - на фоне хромокея (специальной ткани позади диктора) сольешься в одно сплошное пятно без рук, без ног. Будешь "говорящей головой".

Переодеваться заново некогда, время на съемку в павильоне ограничено, поэтому обреченно соглашаюсь. То, чем я сейчас собиралась заниматься, на языке телевизионщиков называется трактовка, иначе говоря - пробы. И пробы эти проходили не где-нибудь, а в программе погоды на НТВ. С гордостью усаживаюсь в кресло Александра Беляева и тут же буквально в нем проваливаюсь, так что над столом едва виднеется мой подбородок. То, что для Беляева в самый раз, для меня, мягко говоря, великовато.

Мое замешательство не вызывает у съемочного персонала никакого удивления. Техник Ира привычным движением руки откуда-то материализует массивный справочник Видаля и подкладывает мне под то место, на котором сидят. Я становлюсь заметно выше.

- Эту книгу мы специально для Наташи Чернявской держим, - поясняет Ирина, - ей тоже это кресло великовато.

А теперь я должна научиться радостно говорить в камеру "Доброе утро". Телезритель должен поверить в то, что это утро у меня действительно доброе, и ни капельки не заподозрить, что на самом деле мне жутко неудобно восседать на справочнике лекарственных средств. Несколько раз репетирую в выключенную камеру. Со стороны это, наверное, смешно, потому что Алена Дублюк все время деликатно отворачивается в сторону.

На первый взгляд - все просто: стилист скажет, что надеть, метеорологи пришлют сводку...

Наконец наш режиссер Роман Дьяконов остается доволен моим приветствием и благосклонно разрешает мне прочитать весь текст прогноза. Суфлеров с бегущим текстом слов в студии два: один прямо передо мной, другой - сбоку за картой. Пользоваться можно и тем, и другим. А еще при этом нужно смотреть строго в камеру, даже когда ты поворачиваешься к ней боком и при этом следить за передвижением картинки на карте. И все это одновременно! Я так посчитала и выяснила, что для того чтобы справиться с этой задачей, мне необходимы как минимум 4 глаза: два на суфлеры, один в камеру и один для карты. До невозможности скашиваю глаза, чтобы охватить все эти объекты и, как мне кажется, даже немножко приспосабливаюсь. Но не тут-то было: без предупреждения прямо в мои очи вспыхивают два мощнейших софита. От этой вспышки я не то что суфлеров не вижу, я вообще на какое-то время теряю зрение. Перед глазами одно сплошное черное пятно.

Добрая Алена за кадром протягивает мне флакончик с глазными каплями. Это средство, оказывается, неизменный спутник телеведущих. Софиты слепят всех. И тут Роман со своего места дает мне отмашку, чтобы я начинала читать. Читаю. Одновременно стараюсь не запинаться, смотреть в камеру, водить руками по карте и при этом сохранять приветливую улыбку на лице. Когда наконец-то дохожу до Москвы, которая, как известно, в прогнозе погоды называется последней, облегченно вздыхаю. Кажется, получилось. Ощущение, правда, такое, как будто разгрузила вагон угля. Но, слава богу, все закончилось, сейчас я встану и уйду заниматься своими делами, предоставив это место профессиональным ведущим.

- А теперь то же самое, только при включенной камере, - снова командует мне Роман. Оказывается, все эти гигантские усилия были лишь пробами, чтобы я ознакомилась с текстом, и камеры при этом не работали.

Сил, чтобы это все повторить, кажется, уже не осталось. Но съемочная группа смотрит на меня выжидательно: - Давай, мол, не задерживай!

Попытка N 2: те же два суфлера, двигающаяся картинка на карте, софиты и камера, но получается уже не так бодро. Да и к тому же во время съемки начинает чесаться кончик носа. Когда в очередной раз дохожу до погоды в Москве, мысленно зарекаюсь еще когда бы то ни было сниматься в роли ведущей.

- А теперь еще раз, но в два раза быстрей, - снова кричит режиссер из цеха.

Сил на то, чтобы спорить и сопротивляться, уже нет. Читать бегущую строку уже тоже не могу, начинаю путаться в ударениях и вообще у меня что-то с артикуляцией. Третья, четвертая и пятая попытки ушли на то, чтобы попробовать уложиться в отведенное время - 3 минуты (меньше пяти у меня все-таки не получалось) и чтобы смысл читаемого мною текста совпадал с картинкой на карте.

- Ты рассказываешь про Киев, а за твоей спиной уже Хельсинки, - начинает закипать режиссер. - Давай все сначала!

С какого раза эта пытка камерой и софитами закончилась, я уже не помню. Из цеха то и дело раздавалась команда режиссера: "Все сначала!" Но и это было еще не самое страшное.

Нет, не онемевший рот и деревянный язык, не слезящиеся глаза и нервная улыбка стали печальным итогом моей трактовки. Самое ужасное то, что мне потом показали. Представьте себе много-много телевизоров, на которых ты то судорожно морщишь нос, чтобы не чихнуть, то неестественными движениями тычешь в карту, то вдруг ни с того ни с сего начинаешь заикаться на слове "антициклон", то растерянно мечешься перед камерой, ища выпавший из поля зрения текст.

И как приговор озвученный режиссером вердикт: работать над сценой речи, дикцией, техникой движения и т.д.

- Ничего, ничего, - утешает меня Роман, - годика полтора позанимаешься с нашей Светланой Макаровой, она и из тебя человека сделает. А пока, извини, погоду будут вести другие.