Поделиться
Остальное сделала артистическая натура и неувядающий "сюсюреализм" Хармса, растворенный в революционно-гриппозном осеннем воздухе отечества. Стилистическая безупречность его прежних книг (прочитав "Сорок лет Чанчжоэ", Маркес был бы рад за своего прилежного ученика) шла у него обычно рука об руку с непроработкой характеров и сумятицей причинно-следственных связей (что допускается и даже приветствуется в подобного рода литературе). Почетный член шорт-листа Букера Липскеров завоевал право считаться модным писателем, улавливающим современную стилистику. Это своего рода Пелевин в жанре "шизоидного реализма".
Генерал де Голль обмолвился: мол, трудно править страной, в которой имеется 265 сортов сыра. А каково писать книги в стране, в которой в два раза больше сортов самогона и столько же сторон света? В новом романе "Осени не будет никогда" (М.:"Олма-пресс", 2004) Дмитрий Липскеров остался верен себе - магия любви, безукоризненный стиль, стихия российских страстей. Рассказанная история неправдоподобна, атмосфера - полуфантастическая. Что это - сумасшедшая даль свободного романа? Или сон в летнюю ночь, переходящую в зимний день? Или строительство дамбы у океана человеческих страстей? Сюжетная обстоятельность нового романа Липскерова напоминает дерево с разрастающейся кроной - каждая "сюжетная ветка" может поделиться на десяток новых, а те в свою очередь - на новый десяток, устремляющийся в жизнь суверенным путем. Стоило Липскерову в новой книге упомянуть ненароком отрезанное ухо работника жилищного хозяйства, как на сцену появляется семья Шашкиных, в окно которых влетело вышеозначенное ухо, и под пристальным микроскопом исследуется жизнь этой ячейки непереваренного постперестроечного общества. А тут снегирь заинтересовался дырой из-под отрезанного уха коммунальщика, спикировал на эту самую дыру, но... был пойман на лету крепкими зубами коммунальщика. На беду ситуацию подсмотрела случайная девушка-студентка - и вот уже мы с автором преследуем ее (забыв о семье Шашкиных, коммунальщике и снегире) - вплоть до того момента, когда вечером она "улеглась в свою девичью кровать и забыла свою прошлую жизнь". Тут появляются милиционеры, обратившие внимание на отсутствующее ухо коммунальщика, - и повествование берет курс на них - следует рассказ об одном из них, умевшем очень хорошо подтягиваться на перекладине. Однажды он подтянулся за двести раз перед самим генералом Валентином Сергеевичем, который, глядя на подтягивающегося солдата, вспомнил в свою очередь о супруге Еве Мирославовне, которую по возвращении домой стоило бы попросить накрутить пельменей... И т. д.
Липскеров всегда помнит, что живет в России с ее непредсказуемым менталитетом - здесь выйти сухим из воды можно только после дождичка в четверг, да и то, если ты нужен Природе как рыбке зонтик; здесь никто не занимается политикой, но она почему-то занимается всеми; здесь здравый смысл всегда замешан на большой бессмыслице; здесь народа слишком много, чтобы он уместился в руководящем кресле; здесь в роли шута король Лир был бы удачнее; здесь в борьбе Добра и Зла всегда побеждает Зло, причем оно тут же становится Добром; здесь на универсальный вопрос: "Кто есть ху?" есть универсальный ответ: "Сам такой!" И еще, здесь в отличие от заговорившей в Библии ослицы Валаама Муму у Тургенева до конца оказалась верной себе. Принципиальность по-липскеровски!