Поделиться
Безусловно, нынешняя система - довольно жесткая: идеология силовых структур и реальные полномочия федеральных органов власти абсолютно подчинены решению задач, определяемых главой государства. Контролируемые властью политическое и общественное поля весьма однородны и очень часто превращаются в механизм реализации конкретных социально-политических и экономических проектов. В очередной раз мы оказались в ситуации, когда власть, проводя реформы, остается один на один с ответственностью, не имея союзников. Следуя в русле европейских идей, российская власть объективно не способна действовать по модели европейских правительств, либеральная идеология которых всегда базировалась на активном взаимодействии либо противостоянии с гражданским обществом.
Мы и Запад двигаемся от разных исходных точек и разными путями, но к одной цели.
В России любая позитивная программа развития была и остается обреченной на оторванность от того индивидуального социального объекта, которому первоначально предназначалась. Другими словами, классический "общественный договор" у нас всегда подписан только одной стороной. Вторая обычно не в состоянии понять его необходимость и подписать. Это отнюдь не означает, что российское общество отсталое или оно не способно адекватно воспринимать европейские ценности. В силу нашего исторического развития, генезиса национальной психологии и национального характера Россия создала свою, говоря словами Льва Гумилева, "евразийскую" модель политического поведения.
Если взять, к примеру, крестьянские восстания в Европе и у нас, то можно отметить примечательную особенность: там все движения снизу приводили к реформам, в России же - к реакции. Иван Болотников, Степан Разин, Емельян Пугачев остались фольклорными персонажами. И только когда государство само решило отменить крепостное право в 1861 году, оно оформило это решение официальным манифестом. Справедливости ради надо сказать, что один переворот снизу достиг своей цели. Однако катастрофические последствия событий 25 октября 1917 года, последовавших за ними террора, Гражданской войны, диктатуры невежества мы до конца не пережили до сих пор и это отбросило нас на многие десятилетия назад.
Если сравнения с европейским, а шире говоря, с западным опытом развития демократии для России некорректны, то использовать этот опыт полезно и необходимо. Мы и Запад двигаемся от разных исходных точек и разными путями, но к одной цели: эффективной рыночной экономике и демократическому политическому устройству, опирающемуся на развитые институты гражданского общества. С практической точки зрения молодая российская демократия не должна выбирать в качестве своих ориентиров объективно устаревшую идеологию буржуазных революций от Кромвеля до Парижской Коммуны. Существует более близкий пример реформы государственного и общественного устройства, воплощенный в идее Евросоюза.
После Второй мировой войны в Европе сложилась новая институциональная общность, кардинально изменившая многие идеологические, политические, социальные и экономические стандарты. Для нас особенно интересно, что это недавний опыт, что он вобрал в себя все многовековые исторические традиции и тем не менее радикально изменил систему функционирования старейших европейских демократий. Европейская система, задуманная Жаном Моне, Робером Шуманом и другими, поставила во главу угла интересы европейца-гражданина. Все создаваемые механизмы должны были в максимальной степени учесть его интересы и права. Эта инициатива сверху придала национальным гражданским обществам новое европейское измерение, усилив положение гражданина перед лицом государства. Оставляя в стороне экономическую сторону вопроса (упразднение границ, создание единого рынка труда, унификация законодательств, создание единой валюты и т. д.), необходимо подчеркнуть, каким образом европейцы получили в свои руки реальный механизм влияния на политическую власть, принимающую решения в рамках Евросоюза. Первое и основополагающее - это пропорциональная система выборов в европейский парламент. Несмотря на различия в избирательных системах европейских государств, обусловленных важнейшими историческими причинами, европейцы договорились о том, что в основе их нового законодательного представительства будет лежать пропорциональный принцип. Когда итальянец, англичанин или бельгиец голосует за представителей своей страны в европарламент, абстрагируясь от национальной принадлежности кандидата, не принимая во внимание, какую территорию или округ он представляет и т. п., он голосует за общеевропейский партийный список, а следовательно, за определенную идеологию, социальные и политические ориентиры, а также предложенную экономическую программу.
Применение этого опыта у нас позволило бы решить несколько серьезных задач. Во-первых, социальная энергия российского общества получила бы прямой выход на все уровни законодательной власти. Во-вторых, мы бы быстрее отходили от реалий нашей территориальной, этнической и клановой разобщенности. В-третьих, через осознанный идеологический выбор общество скорее бы встало на путь политической самоорганизации. Каждый гражданин делегировал бы избираемым депутатам часть своих полномочий не просто как житель города, области или республики, а как гражданин Российской Федерации. Перекос в нашей политической системе состоит во многом в том, что президент имеет общенациональный мандат, а парламент - нет. В итоге без усовершенствования нашей избирательной системы такой важный демократический институт, как парламент, не сможет обеспечить свою роль реального законодательного органа.
Поскольку европейская модель как наднациональная является более сложной, чем российская, то применение пропорционального принципа формирования органов власти в Евросоюзе теперь распространяется и на исполнительную власть. Принятая в этом году Конституция ЕС отменяет жесткие национальные квоты в исполнительном органе власти - Комиссии Европейского союза. В результате пропорциональная система полностью укоренилась в объединенной Европе, доказав на современном этапе свою эффективность и оправданность.
Противоположным примером представительства является Совет Европы. Конечно, его напрямую нельзя сравнивать с парламентом, избранным по мажоритарному принципу, однако национальное представительство в нем через систему квот приводит к ситуации, когда каждый член Парламентской Ассамблеи отстаивает узкие интересы делегировавшего его органа. Общеевропейская трибуна часто становится обычной дискуссионной площадкой, где главные баталии разворачиваются по конъюнктурным вопросам (здесь можно вспомнить Комиссию лорда Джадда с бесконечными дискуссиями по Чечне). Когда речь идет об общеевропейской организации, дискуссии "в чистом виде" могут быть полезны, но в случае парламента национального дискуссия - это отправная точка для принятия конкретных решений в законодательном поле.
Европейский опыт нам интересен еще и в том смысле, что Европа законодательно и структурно постепенно приближается к федерации. Эту идею закладывали еще "отцы-основатели" как сверхзадачу, понимая все трудности этого процесса на многонациональном и многоконфессиональном континенте. Принятие новой Конституции Евросоюза уже реально очертило законодательные рамки федерации. Создавая новую европейскую общность государства, участники сохраняют свою роль реальных субъектов новой федерации. Их компетенция, касающаяся повседневной жизни граждан, национальных и культурных традиций, остается неприкосновенной.
Наша Федерация, как объединение многочисленных народов, национальностей, конфессий, проживающих на огромной территории, в каком-то смысле тоже наднациональное объединение, существующее в иных политических и экономических условиях. Однако российские и европейские стратегические перспективы совпадают. Мы также заинтересованы в сохранении национальной самобытности регионов, всемерном развитии многочисленных этнокультурных сообществ и в эффективной системе федеральных органов власти, выражающих интересы всех граждан Российской Федерации.
Создание системы взаимодействия государства и гражданского общества в России является приоритетной задачей ближайших лет. Необходимо уже сейчас подготовить следующий политический этап, который начнется парламентскими выборами 2007-го и президентскими выборами 2008 года. И если в экономике поставлена задача удвоения ВВП для преодоления нашего отставания, то в политической сфере таким стимулом к дальнейшему демократическому развитию государства может стать введение пропорциональной избирательной системы в законодательные органы власти.