Поделиться
Настал и мой черед стать очевидцем летних Игр: в 68-м в Мехико. С Озеровым мы готовили, пожалуй, самые непростые, признаюсь поскромнее, репортажи в прямом эфире — об открытии и закрытии Олимпийских Игр. Особенно в те годы, когда все надо было согласовывать заранее. И опять-таки — политика! Нельзя было, к примеру, называть некоторые страны на параде — Южную Корею, Израиль, Южную Африку. Сидим в студии и молчим, пока эти олимпийцы не скроются в тоннеле.
К слову об открытии. Мексика — веселая, но подчас и беззаботная страна. Сценарий этого торжества справляли буквально на ходу. Соседи по нашей комментаторской кабине из Би-Би-Си подбегали к нам и всё сверяли — каждый раз менялось время, например, когда президент страны объявит Олимпиаду открытой... А у нас с Николаем кроме общих, свои тревоги и волнения. Из Москвы звонок — там не получают звук. И тут мы к своему большому удивлению увидели, как Генрих Юшкявичюс — технический директор Интервидения (впоследствии зампред Гостелерадио СССР, а ныне он в Париже в ЮНЕСКО) буквально подсказывает операторам в Москве, где и какую кнопку нажимать... И только это, как ни странно, позволило нашей стране услышать голос мексиканской Олимпиады.
Каждый член нашей бригады, на этот раз усиленной количественно, имел еще «свои» виды спорта. У Озерова — бокс и легкая атлетика, у меня — спортивная гимнастика и... Тут я должен объяснить... Уже в самом начале Игр Мелик-Пашаев вынужден был перераспределить «прикрепленные» виды спорта, и Озерова оперативно перемещают на легкую атлетику, а мне дают вдобавок — бокс. Я рассказывал по пять-шесть часов в прямом эфире о соревнованиях гимнастов, а мне еще в виде «сюрприза» предложили выручить болгар. У них, видите ли, не хватило денег на эту трансляцию, и они согласны принять «картинку» с русским комментатором. Еще пару часов работы. Но главное — бокс. Озеров переадресовал его мне. К счастью, я увидел Попенченко, который почему-то (возможно из-за травмы) не вышел на олимпийский ринг. Познакомились. Валерий охотно принял мое приглашение на «эфирный дуэт». И мы с ним отправились в высотное здание телерадио, где мой напарник мигом узнал и доложил, где и на каком этаже — бесплатные бутерброды, вода, соки... А уж в эфире, несмотря на его грассированную речь, где звук «р» произносится картаво на парижский манер, что очень не любили наши руководители, но это был истинно профессиональный комментарий. И как жаль, что прославленный боксер так трагично завершил свою жизнь в разгаре молодости, лихо съехав с перил в здании Московского технического училища, где он уже был деканом факультета физвоспитания...
Первый «прокол», как называют журналисты, был у нас с Григорием Косых. Он раньше всех завоевал золотую медаль в пулевой стрельбе. Здесь не обошлось и без шутки («появился у нас, наконец, снайпер, да и тот Косых»...) А из Москвы звонят: где интервью с первым чемпионом? С портативным диктофоном поехал я через весь этот огромный город, где только центральная улица тянется на 42 километра, в Олимпийскую деревню. И нашел там стрелка. Он переодевался, его пригласили в наше посольство. Объясняю просьбу. А он в ответ: «Меня уже записывали». Я ему говорю — этого не может быть, я специально приехал к вам. Такое совпадение потом разъяснилось в плавательном бассейне. Именно там мой коллега Володя Рашмаджян говорил с русским пятиборцем Игорем Новиковым, уроженцем Армении, на языке этой страны, а Косых, которого Рашмаджян там уже успел записать, решил, что это было интервью для армянского радио. В итоге в Москве оказалось два интервью с Григорием Косых.
Леонид Жаботинский, став в Мехико двукратным чемпионом, был там по своему веселому характеру очень популярен. Однажды при мне на одной из площадей города во время массового гуляния его окружила толпа, а одна решительная женщина оголила свою грудь и потребовала: «Автограф!» Леониду дали фломастер. А потом долго шли пересуды: расписался там Леонид или нет?.. Но самое любопытное произошло в конце той встречи. Уже выходя из толпы, наш богатырь пошарил по своим карманам и огорченно произнес: «Так и знал... Бумажник у меня вытащили...»
В распоряжении нашей бригады был небольшой автомобиль, за рулем которого работал симпатичный весельчак студент, сообщивший нам, что он претендует на пост президента страны. Как-то он нас с Георгием Сурковым куда-то отвозил, а по дороге включил радио, и мы услышали потрясающего певца. Водитель восторженно произнес: «О, Рафаэль!» Для нас это имя тогда ничего не значило, но мы купили пластинки. В Москве я отнес одну из них на популярную передачу «С добрым утром» и попросил режиссера Катю Тарханову прослушать. Все были в восторге. В испанской редакции сделали перевод, этот сюжет прозвучал и получил большое признание. А вскоре в Москву с сольным концертом приехал сам Рафаэль, которого мы «открыли» в Мехико.
Итог выступлений наших олимпийцев — 91 медаль: 29 золотых, 32 серебряных, 30 бронзовых. Вслед за нашей мужской волейбольной сборной чемпионом стала и женская команда. А у мужчин по второй золотой медали завоевали Поярков, Сибиряков, Мондзолевский.
Отличилось новое поколение гимнасток — Бурда, Петрик, Воронина, Турищева. Среди гимнастов-мужчин единственным победителем оказался Михаил Воронин. Он был очень милым, обаятельным и приятным моим собеседником в различных телерадиоинтервью.