Викинги выбрали Урал

Владимир Калиниченко любит называть себя обер-мастером проволочного производства и, помня о своем прадеде Карле Ионовиче Ларсоне, считает себя продолжателем династии. Из двух десятков молодых специалистов, выписанных в 1878 году из Швеции управляющим листопрокатным производством Удденбергом в Березовку (нынешний Тирлян), после выполнения контракта осталось лишь пятеро. Карл Ларсон, Оскар Стреммерс, Андерс Квист (на русский манер - Кувайцев), Адамсон - так не по-здешнему звучали их имена. Хитрый заводоуправляющий всячески поощрял их женитьбу на местных красавицах. Шведам было чуть за двадцать, самое время женихаться, и некоторые не устояли перед уральскими чарами. Темноволосая Ульяна Мурылева «закрепила» на всю жизнь Карла Ларсона, и теперь эту фамилию носят два десятка тирлянцев. Есть еще Адамсон, от Кувайцева-Квиста прямых наследников не осталось, пресеклась и фамилия Стреммерсов. Сейчас вступает в жизнь уже шестое поколение уральских викингов; языка и традиций почти не осталось, однако никто о своем происхождении не забывает. В местной школе работает клуб «Ностальгия», там варяжские праправнуки по крупицам собирают сведения о своих иноземных предках. Марина Калиниченко из Ларсонов в свое время даже написала реферат об уральских шведах, он вместе с правительственной делегацией республики попал на историческую родину, в провинцию, откуда выехали мастера по «железоделанью». Говорят, что, узнав о потомках своих посланцев, губернатор провинции даже прослезился и выказал желание навестить их…

На Урале действовала и религиозная община, которую возглавлял евангелический священник Вильгельм Саве, хотя Швеция - страна католическая. Потому в белорецкие края наведывались и евангелические миссионеры. Не найдя особого рвения к незнакомому культу среди местных жителей, миссионеры собрали информацию о своем первопроходце и тактично удалились.

О Швеции в уральском селе напоминает лишь потемневший рисунок над воротами - золотой королевский лев Бернадотов.

В девяностые годы Тирляну хорошо досталось и от природы, и от рыночной экономики. Впервые про поселок узнала страна по катастрофическому наводнению, которое унесло человеческие жизни и сильно повредило металлургическим предприятиям. Тогда, летом 1994 года, дожди переполнили заводской пруд и прорвали плотину, за что осудили нескольких ответственных работников металлургического комбината. Действующий сейчас сталепроволочный канатный цех работает на уровне нулевой окупаемости, а часто бывает так, что продукция ценой в рубль приносит три-пять копеек убытков. Региональные власти построили в прошлом году участковую больницу на 60 мест, подвели природный газ. Однако от былого двадцатипятитысячного поселка сейчас осталось меньше половины.

До последнего времени работала старая узкоколейка постройки 1912 года, длиной 45 километров. Она была третьей по длине в России, пока не износилась. Кстати, на этой узкоколейке работал машинистом Иван Ларсон, сын Карла Ионовича, и даже вывез в гражданскую из-под носа у белых груз для Красной Армии. Другой Ларсон, Владимир Карлович, поплатился в годы репрессий жизнью за свою подозрительную фамилию. В ночь, когда пришли за сыном, Карл Ионович ослеп от горя.

Франц Оскарович Стреммерс был родом из Стокгольма, состоял переводчиком у управляющего заводом. Когда он надумал жениться на крестьянке Акулине Прокопьевне, ему построили дом. Умер еще до революции, сильно тосковал по родине, писем из-за границы не получал, тайком справлял католическое рождество за пять дней до нового года. Зажигал свечи и смотрел на них, пока они не сгорали до конца, рассказывал детям и внукам о далекой Швеции.

Сейчас, кроме звучных фамилий и нордического облика некоторых жителей, о Швеции в Тирляне напоминает лишь потемневшая доска над воротами, которую нарисовал кто-то из эмигрантов. На ней - золотой лев, как на королевском гербе Бернадотов, только чуть более мирный на вид, да и морду его смыли за век уральские дожди.