22.07.2004 04:00
    Поделиться

    Глеб Павловский: правозащитники не справляются

    Как сделать российское общество сильным

    - Глеб Олегович, вы были одним из вдохновителей Гражданского форума, давайте поговорим о силе, слабости, особенностях гражданского общества в России.

    - Подразумевается разговор про все хорошее, которое, неизвестно, существует ли на самом деле? Гражданское общество у нас, к сожалению, тема ритуальная и безопасная. Что это такое, никто не знает, но "против" никого нет, все "за": и правые, и коммунисты, и теперь даже лимоновцы. А некоторые отнюдь не радикальные московские интеллигенты лимоновцев как раз и объявили ярким феноменом гражданского общества. Смотрите, какой они устраивают экшн: забрасывают Вешнякова майонезом, что-то такое в Большом театре устраивают, будоражат наше сонное болото. Будоражить болото дело непыльное, но малополезное для гражданского общества.

    - Вам не нравятся расхожие представления о гражданском обществе?

    - У нас с 70-80-х годов прошлого века держится представление о том, что гражданское общество - это сила противостоящая режиму. Этакая "подушка безопасности", которая cдерживает враждебную индивиду власть, чтобы та его не раздавила. Когда-то так и было. В эти же годы гражданское общество привыкли приравнивать к его активистам, а их защиту - к защите общества. Подмена естественная, но лукавая. Гражданское общество съеживалось до секты инакомыслящих, диссидентов.

    - Что же такое, по-вашему, гражданское общество?

    - Гражданское общество - это, вообще-то говоря, сами граждане России в их политических связях. Проще говоря, российская нация или народ. "Гражданское общество" - это имя нации на ученом языке. Сюда входят, разумеется, и все национальные институты: партии, общественные и религиозные организации, муниципальные сообщества, бизнеса и СМИ. Государственные служащие, кстати, тоже не изгои гражданского сообщества лишь потому, что работают в госучреждениях.

    - Но вот когда Джордж Сорос опасается, что "Россия задушит свое гражданское общество", он же не весь народ имеет в виду.

    - Я работал с Джорджем Соросом в конце 80-х и сохраняю о том периоде добрые воспоминания. Но то, что он сегодня говорит о России, это агитки для газет. По-моему, глупо обсуждать Россию в жанре мифа, согласно которому здесь вечно царит авторитаризм и что-то "душит". Народ чист, как дитя, а власть, как вампир, прилетает по ночам и пьет народную кровь. Странно, как живучи эти народнические байки позапрошлого века, хотя именно в России их несколько раз проверили на себе. И убедились, что общество в безвластном состоянии есть хищный зверь.

    10 долларов для миллионера

    - Если последить за социологическими опросами, то наше "гражданское общество", то самое, которое на обыденном языке - народ, отнюдь не в катастрофическом состоянии. Оно хорошо диагностирует состояние дел в той или иной сфере жизни, придерживается, в общем, нормальных ценностей. Но вы пишете в одной из статей о катастрофически ослабленном гражданском обществе.

    - Да, оно у нас ослаблено, хотя при этом никуда не делось. Как сильный человек с порванными связками и сотрясением мозга. Общество травмировано сразу по нескольким позициям. Во-первых, у нас чрезвычайно слабые горизонтальные связи, во-вторых, чрезвычайно упал авторитет знания о реальности. И мы безразличны к общему делу. В каком-то смысле мы остаемся подъездом советской многоэтажки, где сосед не знает соседа. В странах Запада горизонтальные связи - источник силы гражданских организаций. Чтобы собрать или попросить у кого-то денег на общественный проект, люди должны сперва объясниться друг с другом. Я был свидетелем, как богатые люди, миллионеры, обходили соседей и собирали по 10 долларов на какую-то общественную акцию, долго уговаривая и споря с каждым.

    Трудные деньги

    - А у нас таких людей совсем нет?

    - Люди есть, но горизонтальные связи так слабы, что по 10 рублей не насобираешься. К партиям не достучишься - они общественно бесполезны и разленились, как коньячный клуб. А правозащитники ищут для себя подзащитных "под фонарем", где видней. Это очень короткий список - тех, кто уже раскручен в роли "жертвы", и лучше в западных СМИ. Здесь правозащитники смыкаются с бюрократией, которой тоже проще искать "врагов государства" под фонарем. Пока те и другие препираются, человек, спасающий сквер, детдом или киношколу ни у кого не получит помощи. Потому что все крупные гранты перехвачены господами, которые умеют грамотно составлять финансовые отчеты для западных грантодателей. У них для этого сидят нанятые за немалые деньги люди и составляют по западным стандартам отчеты и новые заявки, это уже профессия. Они легко присасываются к крупным корпоративным, партийным или международным грантам - американского ли правительства, ООН и ЮНЕСКО, и образуют такой гуманитарный олигархат.

    - А может быть, это все надо делать за свои деньги?

    - А с нашими деньгами тоже проблема. Наше законодательство предельно недружелюбно к некоммерческой деятельности. Благотворительность мгновенно рождает подозрения: или ты от налогов уклоняешься, или деньги отмываешь, или вовсе западный резидент. Это охотно подпитывают отдельные представители силовых структур наветами, будто "это вся активность на деньги "общака". Возмутительные заявления. Полная чушь. Я знаю людей, которые этим занимаются, например, тот же Центр содействия реформе уголовного правосудия Валерия Абрамкина. Они делают это за деньги, которые собирают из всех без исключения источников, ничего на это не дает как раз "общак".

    Корни травы

    - А кто у нас все-таки готов помочь хотя бы на уровне 10 рублей, если за этим не стоит какой-то интерес?

    - В принципе, очень многие люди. Но ведь твоя десятка - это знак твоего доверия к человеку, который с тобой поговорил! А у нас все происходит в недружественных юридических, политических и медийных обстоятельствах. Государство не предлагает хоть какой-то простой зонтичной системы, под которой я могу максимально быстро и просто начать работать со своим некоммерческим проектом, не отвлекаясь на головоломную бухгалтерию и прочую чепуху. Партии уклоняются от общественных дел, не выполняя прямого требования закона - работать в регионах, на местах. Гражданская активность сейчас примерно в таком же угнетенном положении, как и мелкий бизнес с его "коммерческим пролетариатом". Но ведь есть и "некоммерческий пролетариат"!

    Реальная работа гражданского общества должна быть максимально освобождена от формальностей и недоверия. Не доверяешь? Пойди, и сам сделай лучше. Пока же картина такова: президент через раз говорит о гражданском обществе, партии важно кивают, а перед гражданами - бюрократический лес.

    -То есть административные барьеры для гражданского общества также высоки, как и для мелкого и среднего бизнеса?

    - Я думаю, еще выше.

    - Один мой коллега привел в пример вот такую модель работающего гражданского общества: в маленьком американском городке люди решили спасти реку - они собираются, организуют общество по защите реки, предпринимают что-то, спасают ее и распускаются. Гражданское общество - это юридическая самодеятельность граждан. Давайте попробуем теперь эту ситуацию представить у нас. Не спасет у нас обычный гражданин речку.

    - Всего скорее не спасет. Я каждый день вижу такие примеры. Вот совсем недавний: в Москве есть киношкола, возникшая в начале 90-х по инициативе "педагогов-новаторов", многие ее выпускники уже закончили ВГИК. Союз кинематографистов ее уважает, минкультуры тоже. Но кому-то понадобилось ее помещение. И вот уже принято решение на уровне московской мэрии рассмотреть вопрос о целесообразности ее существования. Ставлю десять к одному, что к началу следующего года киношкола будет закрыта. Хотя ее выпускники работают в кинематографе, а тот у нас на подъеме, в нем бешеные деньги вертятся. Но люди с деньгами в нашем общественном "подъезде" живут на верхних этажах, и ездят в особом лифте, с ключиком. С нищими не сталкиваются и не подают. Сами "спаслись" - и другие пускай сами спасаются. Без элементарной защиты у нас остаются учителя, врачи, люди, которые борются за свой двор, застраиваемый пришельцами. Мелкий городской бизнес, "некоммерческий пролетариат", низовой слой, "корни травы", как говорят американцы, лишен какой-либо поддержки. Зато сюда идут лимоновцы с предложениями. Или те, кого мы называем скинхедами. В общем, идут люди с канистрой бензина.

    Проблем в Москве миллион. Когда в Америке Нью-Йорк стал остропроблемным городом, гражданские организации буквально накинулись на город, стали развинчивать городскую политику с помощью партий и жителей. Город оброс общественными механизмами. А у нас гигантская и богатая Москва, где вся пресса, все партштабы, офисы крупных организаций-"грантоедов", по уровню развития гражданского общества - общественный карлик.

    Барьеры для общества

    - Как все-таки защитить это движение на уровне "корней травы"? Кто чистит юридическое пространство для того, чтобы люди, которые хотят спасти сквер, речку или киношколу, не попадали в непроходимые юридические и коммерческие джунгли?

    - Здесь есть некоторая загадка. Дело в том, что в этой сфере вращается тьма людей с юридическим образованием, с западными дипломами, вхожих в комитеты Госдумы и участвующих в слушаниях, комиссиях при правительстве и т.д. Но как при сборке коляски в Туле всегда выходит автомат Калашникова, так и при попытках совершенствования законодательства в пользу гражданского общества в итоге всегда получаются ... льготы для крупного бизнеса да защита рекламы пива.

    - А государство разве не должно об этом беспокоиться?

    - Мне кажется, государство должно заняться созданием каких-то вспомогательных инструментов для столкновения и увязки интересов разных групп гражданского общества. И прежде всего партий с общественными организациями. Например, во Франции существует Экономический и социальный совет. В него кооптируются представители от разных общественных, культурных, научных и других организаций. И он выступает как мощная экспертная инстанция, любой законопроект может быть направлен на визу, это ответственное учреждение. В Америке есть ряд фондов, сформированных прозрачным путем на межпартийной основе с независимым руководством.

    Но, если честно, я не верю, что у власти дойдут руки до общественных дел. Чтобы провести еще один Гражданский форум, Кремль не обязателен. Придется сорганизовываться самим. Если оставить все как есть, страна еще долго будет любоваться группой из одних и тех же стареющих полусотни человек, которые относительно честно распределяют гранты в узком кругу друзей, знакомых и просто удобных людей.

    Корпорация "Демократия"

    - Но у нас есть же существующие известные, авторитетные организации гражданского общества - Комитет солдатских матерей, Фонд защиты гласности, "Мемориал"...

    - И в каждой из них работает масса чистых людей. Но в принципе эти организации архаичные, они сложились в другую эпоху и застряли в ней как своего рода влиятельные некоммерческие кланы. Помните, были и бизнесы такие странноватые - Артема Тарасова или концерна "Олби" - "Купи себе немножечко "Олби"? Все, их нет больше. В бизнесе смена поколений и обновление качества произошло, а в среде гражданских союзов нет. Нам по сей день предлагают "немножечко правозащиты", "немножечко гласности".

    - Почему?

    - Во-первых, партии не работают в этой реальной гражданской среде и не являются каналом продвижения общественных интересов. Оставленная на обочине политики система общественных институтов в России - этот тезис всегда вызывает ожесточение среди гражданских активистов - высоко коррумпирована и коррумпирует примыкающие к ней среды. Здесь причина слабости гражданской инфраструктуры.

    - Но, извините, коррупция - это когда взятки берут.

    - Коррупция - это когда институт испорчен, глубоко поврежден и не выполняет своих задач. Загляните в словарь, а не в УК. Проблема общественной коррупции связана не со взятками, а с потерей общественной миссии.

    - Как это произошло?

    - В конце 80-х - начале 90-х годов, когда формировалась новая Россия, коррупция шла снизу вверх. Общество в лице нового бизнеса, кланов, территориально-финансовых групп, криминальных сред коррумпировало власть. Норма коррумпированности власти именно тогда резко подскочила.

    Тут ничего не поделаешь, все революции связаны с взрывом коррупции. Перестают работать старые нормы права, все сорвано с мест, возникают бешеные шансы, карьеры, связи. Коррумпировать можно не только деньгами, но и назначениями. Есть старая французская поговорка: революция - это просто 100 тысяч новых вакансий! Разве в 1991 году назначения не шли по принципу "вот вам свой человек"? Но дальше надо переходить к построению нормальных правовых структур. А этого не случилось. И более того, возникла заинтересованность малого круга людей в консервации свободы рук для себя. Эта "свобода для наших" просуществовала все 90-е годы, превратив их в жупел. Вдумайтесь, почему слово "девяностые" для любого слуха звучит как клеймо? Потому что узкая группа политического авангарда монополизировала себя в зоне доступа к информационным, политическим и материальным ресурсам, перемешала их, и возник гигантский бизнес - корпорация "Демократия"!

    На Западе никак не могут понять, почему у нас слово "демократия" означает не личные убеждения человека, а определенную касту: "А-а, демократы, ну мы знаем, кто это такие". И начинается перечисление фамилий, часть из которых являются маргиналами, часть идеалистами, а часть просто корыстными людьми. Последние - остатки той самой разбитой Корпорации "Демократия", персоны, превратившие ее ценности в способ извлечения политической и иной ренты.

    - Но при чем здесь организации гражданского общества?

    - Они тоже оказались филиалами корпорации "Демократия", для некоторых политически прибыльными. Их деятельность деформировалась, они растеряли шарм бескорыстия. И в результате мы оказались в ситуации, когда у нас ни одна из проблем, вокруг которой обычно концентрируются усилия гражданского общества и его институтов, не решаема. Их в одиночку часто скверно решают государственные власти , а общество - нет, партии - нет. Часто спрашивают - почему это у нас администрация во главе нации, занимается всем на свете? Да потому что гранды гласности - позади в тылу делят гранты.

    Например, проблемы армии, проблемы отсрочки призыва и альтернативной службы, проблема тюрем. Или проблемы СМИ, их предельно непрозрачного финансирования. Куда проще обсудить в прессе схему финансирования преступных группировок, чем схему финансирования телеканалов.

    Люди изнутри

    - Что делать с деформированными общественными институтами? Например, со СМИ?

    - Ну, проблема СМИ не для кавалерийского наскока. Но и "рука рынка" сама по себе ничего не исправит. Старая схема манипуляции упразднена, невозможно проведение информационных войн с властью со стороны собственников, но общий уровень коррупции не снижается. Я думаю, пора принимать новый закон о прессе, создавать систему гражданского контроля, в этой сфере его нет вообще. Делать прозрачным финансирование..

    - Но оно не прозрачно в принципе во всей стране.

    - Всё непрозрачно, но не в равной степени и не во всех случаях. Давайте не повторять "все врут и воруют". Положение нетерпимо, следовательно, оно будет расчищено. Как? Например, в средствах массовой информации появится пусть небольшая группа людей, уставших от корпоративного лицемерия, с определенным ценностным импульсом. Думаю, что в случае гражданского общества, и в случае СМИ надо подождать появления "людей изнутри". Я в жизни видел целый ряд якобы непоправимых ситуаций, которые были изменены именно таким образом. Это вопрос волевого, морально продуманного решения. У меня для вас нет других рецептов.

    - А разве прорывы совершают не уникумы?

    - Гении, уникумы, выдающиеся художники, - это из другой сферы. Мы с вами обсуждаем сферу общественной прозы, а здесь все важное делается немногими людьми, которые решили: все, дальше так жить не хотим. Все остальное - алиби для лентяев.

    Поделиться