Поделиться
- Такая спешность вызвана рассмотрением Госдумой нового Градостроительного кодекса, который может резко изменить ситуацию в стройкомплексе столицы. Мы приняли ряд важнейших законов, начиная практически с пустого места. Среди них - о землепользовании и застройке, о разрешении на строительство, о порядке планирования округов и районов, о природных комплексах и исторических зонах, о городском градостроительном кадастре... По этим рельсам и катится московский бизнес, очень мощный и очень богатый.
- А рядовым-то москвичам что за дело до изменения "правил игры" на строительном рынке?
- Очень простое. У нас ветшают жилой и нежилой фонды. Значит, ежегодно десятки, а то и сотни домов должны признаваться аварийными. Иначе произойдет то, что произошло на Дмитровке, когда там провалился дом. И таких опасных зданий в Москве много. Нам нужно строить с опережением аварийности, чтобы не доводить дело до беды. Если стройкомплекс залихорадит, вряд ли удастся выполнить программу сноса ветхих, аварийных и пятиэтажных домов. Про очередь на муниципальное жилье вообще придется забыть. А что будет с 700 тысячами московских строителей и их семьями - почти 20 процентами населения столицы?
Вместо зарплаты - 1000 долларов в месяц - здоровые мужики сядут на копеечные пособия по безработице?
- Но ведь Москву опять могут обвинить в том, что она противопоставляет себя всей России, что она такая особенная. Снова фрондирует, никому не хочет подчиняться. Неужели война законов неизбежна?
- На самом деле нам очень хочется договориться с федеральной властью. Мы дали свои поправки, свои предложения. Дело в том, что новый Градостроительный кодекс опасен только для двух субъектов РФ - Москвы и Санкт-Петербурга. Ну может потревожить еще несколько крупных городов, таких, как Новосибирск, Нижний Новгород... В остальной России мало что строится. Потому она и молчит. Но мы не противопоставляем себя, наоборот, помогаем, идем в регионы, строим там. Мы просим: сделайте исключение для двух городов федерального значения - Москвы и Санкт-Петербурга. Не распространяйте ряд положений кодекса на крупные города. Пусть они живут по своему законодательству.
- Сегодня всерьез разворачивается кампания за спасение старой Москвы. Мол, она теряет свой исторический облик. Манеж подожгли, за упокой Военторга ставят свечки, гостиницу "Москва" снесли... Это же варварство, кричат спасители!
- Давайте разберемся, что представляет собой каждая из этих трех "могил". Манеж - да, архитектурная ценность, величающая ансамбль Манежной площади. Сейчас его бережно восстанавливают, причем за деньги из столичного бюджета. Где тут варварство? Военторг - бывший доходный дом, обыкновенное здание постройки 1912 года, перестроенный в сталинские времена. Гостиница "Москва" вообще чудовищное по архитектуре здание, которое скорее можно назвать памятником преступлению. Она построена на месте Охотного Ряда - ансамбля, который создавался Бове. И вот борцы за историческую чистоту города смешивают в кучу настоящий памятник, просто ценный дом и чудовищное произведение советского искусства - получается этакий бутерброд из винограда с селедкой. И при этом кричат: вот оно, уничтожение Москвы! Думаю, все эти страсти и протесты подогреваются искусственно.
- Но ведь Москва действительно потеряла немало ценных зданий, которые были перестроены под коммерческие цели.
- У меня есть любимое сравнение с кораблем Одиссея, которому нужно было выбирать между двумя чудовищами - Сциллой с ее шестью головами и Харибдой с ее огромной пастью-водоворотом. Одиссей поплыл мимо Сциллы, которая похитила шестерых моряков. Но если бы он приблизился к Харибде, то потерял бы весь корабль со всей командой. Да, наша коммерческая Сцилла что-нибудь периодически сжирает. Но, когда приходится делать выбор между коммерциализацией и бесхозяйственностью, однозначно выбирается первое. Потому что другого выхода у нас нет.
- А как вы относитесь к приватизации памятников? Нужен ли такой закон?
- Закон нужен. А к приватизации памятников мой подход очень простой. Памятники нужно сохранить. И приватизация - способ и метод их сохранения. Предположим, в старинном красивом особняке всегда жили люди, и какой-то банкир вознамерился приобрести историческую усадьбу для жизни семьи или под представительские функции. Если дворец будет восстановлен, шикарно освещен, отапливаем, блистать красотой и чистотой - в частные руки немедленно. А если это каменные палаты ХVII века с узкими проходами и многочисленными внутренними переходами, с малюсенькими окошечками? Понятно, что оно тут же будет перекроено. Значит, продавать его нельзя, лучше аренда. Если это музейный дом - должен остаться в госсобственности. Нужна гибкая политика. Ни одна страна, даже самая богатая, не в состоянии содержать свои памятники на бюджетные средства. Везде идет их хозяйственное использование.
- В Москве о своем создании объявил так называемый Комитет по защите москвичей, объединивший десятки разрозненных инициативных групп граждан, протестующих против градостроительной политики столичного правительства. Как вы относитесь к такого рода "наездам"?
- Да, есть строительные фирмы, которые действуют по принципу: если нельзя, но очень хочется, то можно. И когда нарушается закон и жители протестуют, московская власть, как бы ни было ей неприятно, обязана выступить за его соблюдение. Но даже если инвестор прав и все требования градостроительного законодательства соблюдены, а жители жалуются на какие-то объективные неудобства в связи со строительством, в таких случаях я - сторонник компромиссов и считаю, что им можно пойти навстречу. Доходность в этом бизнесе столь высока, что всегда можно поделиться. Скажем, строится театр Немировича-Данченко, и шумная стройка мешает соседнему дому. Дом протестует. Строители предложили поставить всем стеклопакеты. Им небольшой расход, а у жильцов вместо старых рассохшихся, продуваемых окон появляются новые. Все довольны.
Но есть люди, которые наживаются на таких конфликтах. Существует целый московский бизнес бродячих защитников прав человека, природы, культуры. Это профессиональные бойцы за собственный карман, зарабатывающие на своих услугах не менее 200 долларов в неделю. Пример: в районе Остоженки и Арбата один из банков на месте старого сарая собирался построить новое помещение. Что делает "специалист" - защитник? Пользуясь связями с чиновниками в Минкультуры РФ, добивается, чтобы эта развалюха была поставлена на учет как памятник истории и культуры. Стройка останавливается на 2,5 года. Кстати, к этим "наемникам" я отношусь двояко: понимаю, что это бизнес, с другой стороны, на то и щука в реке, чтоб карась не дремал. Они очень хорошо осведомлены обо всех слабых местах строителей, поэтому для тех лучший способ защиты - скрупулезно соблюдать законодательство.
- Может быть, столичным чиновникам все же нужно научиться объяснять все так людям, чтобы у них больше никаких вопросов не возникало?
- Нужно. Я все время говорю, о том, что власть не имеет права быть высокомерной. Тем более такая богатая.
- Как вы относитесь к предложению Ирины Хакамады вынести на городской референдум вопрос о необходимости согласования с жителями каждого строительного проекта?
- Это означало бы, что большинство проектов никогда не будет реализовано. Потому что жители всегда против стройки рядом со своим "забором". Городской центр не деревня. Здесь всегда будет тесная застройка. По закону жители имеют право быть информированы до начала строительства и высказывать свои предложения и пожелания. Они могут следить за ходом стройки, по первому требованию им должны быть выданы все связанные со строительством документы. Если эти требования нарушаются, может последовать штраф. Но есть меры пострашнее - вплоть до приостановки строительства и аннулирования разрешения на него. Если выяснится, что стройка ведется без разрешения, самовольщику придется сделать все, как было раньше. Причем за свой счет.