Поделиться
Накануне юбилея мы встретились с замечательной певицей, чей голос уже не одно десятилетие звучит в душе каждого из нас.
- Людмила Георгиевна, в роду Зыкиных вы единственная певица?
- В общем, да. Но голоса у нас были. Дома пели и папа, и мама. А уж когда к нам на Канатчикову дачу родные приезжали, то душу отводили все. У нас комнатка была - шесть метров, в ней жили, тут и бабушка, и мамины сестры наезжали. Мне, маленькой, доставалось спать под столом. Перед войной бабушка сказала: "Хватит жить в клоповнике, давайте рыть землянку". В этой землянке и жили до самой войны. Еще у нас сарай был - по весне перебирались туда, и становилось просторнее. Тогда так жили многие, но зла и зависти ни к кому не испытывали. У меня даже своя голубятня водилась...
- В вашей жизни все было, но, наверное, что-то еще не сбылось?
- У меня не было ни детства, ни юности. Я рано начала работать, поздно пошла учиться. Все время пыталась кого-то догнать - так и живу в этом ритме. Но жизнь ко мне всегда благоволила, и за это я благодарна судьбе. Я прожила такую большую жизнь, прошла через жернова - мне уже ничего не страшно, даже если от меня отвернется Господь Бог. Но, думаю, так не случится. Мне хочется еще многое успеть, потому что главную песню свою я еще не спела. Но спою обязательно. Может быть, как раз 10 июня на концерте в Коломенском. Так что приходите и услышите.
- Как вам ладится с молодежной аудиторией?
- Не знаю, как это объяснить, но факт остается фактом: среди тысячи писем, полученных мной за последнее время из разных городов и сел России, больше половины - от молодежи. Молодые пишут почему-то мне, исполнительнице русской народной песни, хотя на современной эстраде сегодня столько кумиров, звезд, имен, интерес к которым, казалось бы, должен быть у юных более закономерен и оправдан.
- И о чем вас спрашивает молодежь?
- Буквально обо всем. Одних интересуют мои друзья, мое отношение к религии, просвещению, политике, других - только личная жизнь, третьи просят объяснить, "что такое, в конце концов, любовь?". Четвертые хотят знать обо мне и моей жизни "правду, одну правду, и ничего, кроме правды...". Самые распространенные вопросы моей молодежной почты: что для меня патриотизм?
- И что же для вас патриотизм?
- Если коротко, то это желание трудиться на пользу своего Отечества, делать добро, говоря словами Добролюбова, "сколь возможно более и сколь возможно лучше". Россия для меня - это все. Без нее я себя не представляю. Сколько раз мне предлагали фантастические условия житья в Канаде, США, Австралии! Живи на всем готовом, пой - и ни о чем не думай! Но, по-моему, нет более сильного и более мучительного страдания, чем бегство из родной страны. Я объехала четыре десятка стран (только в США на гастролях пробыла в общей сложности больше года), но всегда тоскую по дому, по моей Москве. И когда наконец-то вновь ступаю на родную землю, радуюсь как малое дитя. Такое ощущение, что все вокруг мне улыбается. Сразу возникает огромный прилив сил, энергии и так хочется петь, работать...
- Вы обмолвились, что молодые задают вам вопросы о друзьях...
- Что касается друзей, я их никогда не выбирала и не выбираю по рангу. Мои друзья - люди, с которыми я вместе росла, училась, работала, часто общалась. Недавно ушел из жизни Коля Чикирев, с которым много лет дружила. Мы с ним вместе работали на станкостроительном заводе имени Серго Орджоникидзе - наши токарные станки стояли рядом. Потом он стал директором завода. Изумительный был человек. Очень крепко мы дружили с Юрой Гагариным. Если судьба нас сводила вместе в зарубежной поездке, на отдыхе или на концерте в Звездном, никак не могли наговориться и напеться вволю. Дружу с Элиной Быстрицкой, Катей Семенкиной, бывшей солисткой хора Всесоюзного радио. Мы - друзья с Николаем Васильевичем Кутузовым, который руководит этим хором и многому меня научил. Еще есть люди, которых я просто боготворю и общение с которыми доставляет удовольствие и радость. Это Родион Щедрин и Майя Плисецкая. В искусстве они для меня - эталон. Очень люблю Александру Пахмутову и Николая Добронравова и как творческих людей, и просто по-человечески...
- А бывают вопросы в письмах "про жизнь"?
- О, целая пачка писем с вопросами о том, как формируются духовные ценности, моральные принципы, как вообще следует нам относиться к сегодняшнему - ох, какому нелегкому! - житию... В семидесятых годах во время гастролей в США мне довелось соприкоснуться с трудами величайшего просветителя XVIII века Бенджамина Франклина. Меня необычайно заинтересовали его 13 принципов "повседневной добродетели". Позже они вошли в обиход общества и большинства американских президентов. Ничего сверхъестественного в них нет - они и сегодня годятся для любого человека. Это сдержанность, молчаливость, порядок, решительность, деятельность, откровенность, бережливость, умеренность, справедливость, чистоплотность, спокойствие, целомудрие, скромность. А знаете, как Франклин, будучи еще никому не известным молодым служащим типографии, прививал себе эти принципы? Брал один из них и на протяжении недели упражнялся в нем, чтобы ввести в привычку. И так - несколько лет подряд! И стал великим... Конечно, нынче другое время, нынешние обстоятельства бывают непредсказуемы, меняются с ошеломляющей быстротой. Сегодня формировать в молодых людях мировоззрение, духовность, мягко говоря, непросто. Порой у нас, россиян, нет и возможностей для маневра, нет этих спокойных "нескольких лет" на методическое пестование личности, которые были у Франклина. И все же большинство его принципов в любое время помогут стать человеку мудрым. Уж лучше мудрость, существующая в единственном числе и имеющая определенные границы, чем тысяча безграничных глупостей. Богатые, обратите внимание, весьма мало дали человечеству просветителей; бедные - дали их в избытке. И тем не менее завещание Вашингтона спасенной им нации гласило: "Просвещай народ!"
- Как вы относитесь к мифам, которые ходят о вас?
- Что касается несчетного числа всяких мифов, сплетен, легенд, небылиц и других "откровений" про меня, от которых могут завянуть уши, - я их наслушалась за долгую жизнь в искусстве с избытком. То Зыкина чуть ли не "враг" русской песни; то ее из партии (в которой никогда не состояла) выгнали "по семейным обстоятельствам"; то "певица Людмила Зыкина скупила пол-Берлина во время вывода Западной группы войск из Германии"; то "Зыкина готовится открыть собственный ресторан в Москве... на свои средства"; то "хлестала с Фурцевой водку в бане..." И так далее в том же духе. Вранье в иных газетах продолжается до сих пор. Вот зимой прошлого года прочла в одной московской газете "откровения" криминалиста: "В 1969 году обокрали нашу знаменитую певицу Людмилу Зыкину. Я принимал участие в раскрытии этого преступления. У Зыкиной с дачи пропала большая сумма денег. По оперативной информации, те деньги истратил ее сын... Понадобились мне тогда понятые. Зашел на ближайшую дачу, а ее хозяином оказался... режиссер Михаил Ромм. Так знаменитый кинорежиссер стал понятым по делу о краже у Зыкиной..."
Ложь от начала и до конца. Ничего похожего даже в помине не было. А за несуществовавшую "любовь" к Косыгину мне перемывали косточки несколько лет подряд. Эта байка до сих пор ходит по Москве: дескать, было дело, чего уж там скрывать, все знают... Чесать языками люди наловчились, это мы умеем. Тысячи путей и ведут к небылице, к истине же - только один. А она такова: на дне рождения у знаменитого конферансье Бориса Брунова я познакомилась с дочерью Косыгина - Люсей и ее мужем. Мы потом довольно часто с ней встречались на всевозможных торжествах и по праздникам. На одном из таких вечеров Косыгин, подняв бокал с шампанским, произнес: "У нас в гостях Людмила Зыкина. Я очень люблю ее песни. Давайте выпьем за нее, за ее замечательный голос, за ее творческие успехи". Вскоре умерла жена Алексея Николаевича, я была на похоронах, принесла цветы. Тем временем слухи об особом внимании Косыгина к моей персоне уже поползли, разрастаясь вглубь и вширь.
На приеме в честь Жоржа Помпиду Брунов, между прочим, сказал Косыгину, что молва считает Зыкину его, Косыгина, тайной женой. "Ну что же, - ответил Алексей Николаевич, - молва - плохой гонец и еще худший судья. Хорошо еще, что подобрала мне молодую, да еще Зыкину..." А когда проходил мимо меня, вдруг неожиданно спросил: "Ну, как успехи, невеста?" - "Грех жаловаться". - "Вас не шокируют сплетни?" - "Нет, что вы. Наоборот". Через несколько дней я уехала на гастроли в Чехословакию. На вокзале меня встречали огромными букетами цветов как принцессу или знаменитость первой величины. Я недоумевала, растерянно глядя по сторонам: "В чем дело? Не путают ли меня с кем-то другим?" Внимание и почести мне оказывали повсюду на протяжении всех четырех недель моего турне. И подарков понадарили уйму. Провожая в Москву, кто-то из руководителей страны приветливо, с улыбкой напутствовал:"Передайте привет Алексею Николаевичу!" - "Какому Алексею Николаевичу?" - "Как какому? Косыгину..." - "Обязательно передам, если увижу". - "А как это вы его не увидите?" - "Очень просто. Мы встречаемся редко. Я же не член правительства, а всего лишь артистка". - "А разве вы не его жена?" - "Нет, не жена". По-моему, я многих тогда огорчила и расстроила. Когда вернулась домой, стала продавать привезенные подарки, что позволило мне расплатиться за первую в жизни дачу. Ходила такая счастливая. Наконец-то есть дача! В Опалихе, недалеко от железной дороги, и подъезд хороший, и климат там сухой, и яблоньки в саду молодые...
- Вы с большим успехом выступали на фестивале "Славянский базар" в Витебске...
- Никогда не забуду тот праздник, который мне устроили в Беларуси в честь 50-летия моей творческой деятельности на фестивале "Славянский базар". Я до последней минуты не знала о сюрпризе, который они мне приготовили, только на сцене, в финале юбилейного концерта, сказали, что моим именем названа звезда (малая планета). В этот момент у меня комок к горлу подступил, и я вспомнила все - свое детство, родителей, бабушку, которая меня учила петь. Ведь в детстве я мечтала о небе, хотела стать летчицей. Для меня это был один из самых счастливых дней в моей жизни. Когда я еду в Беларусь, понимаю, что еду к друзьям. Я не чувствую никакой духовной разделенности и уверена - нас объединяет гораздо больше, чем разъединяет. Границы на карте - еще не границы в душе.
- На концертах публика всегда отмечает ваши туалеты: не платья, а произведения искусства!
- Много лет меня одевает Слава Зайцев. А одно платье - зеленое с вышитой накидкой в русском стиле, - мне сделала совсем молоденькая девушка, модельер Большого театра.