Поделиться
Мы встретились в аэропорту Шереметьево, где Евгений Иванович ожидал своего давнего друга, американского профессора Майкла Дебейки. Рейс задерживался. Поэтому время поговорить было.
"Боимся, вы не правы"
- Евгений Иванович, вместе с Дебейки вас наградили высшим знаком отличия РАН - Большой золотой медалью им. М.В. Ломоносова. За этим - признание коллег. Но насколько я знаю, нередко ваши работы получали прямо противоположные оценки?
- Практически все, над чем мы работали, проходило вначале через неприятие. В первую очередь это касалось тромболитической терапии инфаркта. Когда, например, был создан и испытан препарат для растворения тромбов, я поехал на международный конгресс кардиологов в Америку. После моего доклада с трибуны сразу же последовала "поправка": "Боимся, вы не правы. Тут очень много вопросов". В кулуарах же над нашими выводами просто посмеялись.
А позже наша теория получила полное подтверждение только что появившейся коронарографией. Контрастное вещество, введенное через катетер в артерию сердца, позволило увидеть и тромб, и то, что от него осталось. Вернее, не осталось после введения лекарства. Сегодня тромболитическая терапия принята во всем мире. Только в США она применяется по показаниям почти в 90 процентах случаев инфаркта.
- Последующие работы приняли лучше?
- Отнюдь. В следующий раз подняли на смех разработанную теорию возникновения и развития атеросклероза. В те же 1960-70-е годы считалось непреложным фактом, что "виновный" в этой болезни один - излишек холестерина в крови. Посему объявили его "врагом номер один". А мы выяснили, что большая роль в происхождении атеросклероза принадлежит воспалительным процессам, которые поражают стенки сосудов, делая их восприимчивыми к образованию атеросклеротических бляшек.
И вновь спустя годы скептикам пришлось признать нашу правоту.
- Семь лет назад я впервые услышал от вас о новинке в кардиологии - влиянии психоэмоционального фактора на здоровье людей. К каким выводам привела эта работа?
- Сегодня у нас благодаря тогдашним исследованиям появилось совершенно новое направление в медицинской науке - нейробиология психосоциальной сферы человека. В середине 90-х годов мы начали искать причины резкого повышения смертности от сердечно-сосудистых заболеваний в России. Например, за период с 1990 по 2003 годы она возросла на 30 процентов. Такого не было нигде в мире. Причем у молодых людей в возрасте 20-25 лет смертность увеличилась более чем на 80 процентов, у 25-30-летних - на 70, в то время как у стариков - всего на 3. Уходит, как видите, молодежь, а нам объясняют: демография, мол, виновата и чего-то там еще.
Тщательный анализ возможных факторов рекордного повышения смертности показал: курение, холестерин, алкоголь, ожирение и т.д., как и состояние медицинской помощи населению, не играли решающей роли в этом процессе. В чем причина? Оказалось, в резко изменившихся психосоциальных условиях в обществе. Появилась безработица, люди потеряли уверенность в завтрашнем дне... Сотрудники Государственного научного центра профилактики выборочно проверили в 35 городах данные на всех больных, приходящих к самым разным специалистам, и обнаружили признаки депрессии у 44 процентов пациентов! Соответствующие тесты показали также резкое увеличение истощения жизненных сил у людей и рост уровня стресса.
В то же время известно, что депрессия в два раза увеличивает смертность у больных, перенесших инфаркт миокарда, и у больных с хронической сердечной недостаточностью. Потому что она сопровождается выраженными нарушениями функции ряда систем, участвующих в регуляции основных физиологических параметров жизнедеятельности организма, - иммунной, симпатоадреналовой и тромбообразующей.
- Вы ведь даже посылали письмо со своими выводами на самый "верх"?
- Да. Письмо было направлено на отзывы ученым многих специальностей. Если бы вы знали, какие отклики от них я получил. Это смех. Демографы вообще поносили меня: дескать, такой уважаемый ученый, а не нашел другого дела, как объяснять причины спада численности населения. Но ведь не только о том шла речь! Теперь вот храню все эти ответы, может, когда-нибудь посмеемся над ними вместе.
- Кардиокомплекс, генеральным директором которого вы являетесь, почти со дня его основания в мировом сообществе медиков называют уникальным научным учреждением. Как он живет сегодня?
- Ни у кого в мире нет такого Кардиологического научно-производственного комплекса, как у нас. Только в нем совместно решают проблемы кардиологии и теоретики, и клиницисты. В 80-е годы, вскоре после его открытия, ведущий американский журнал опубликовал статью под заголовком "Город кардиологии в Подмосковье", где говорилось: "Советы потратили 110 миллионов долларов на создание этого городка. А они не тратят деньги зря".
Сегодня, к сожалению, многое изменилось. За последние годы от нас уехали, в основном в США, 160 ведущих ученых - лауреатов Ленинской и Государственных премий, прекрасных специалистов, известных в мире. Уезжали целыми лабораториями, ведь иностранцы прекрасно знали, кто чем занимается.
Не до ордена, жила бы Родина
- Знаю, что когда к 70-летию вас хотели представить к очередной государственной награде, вы обратились к тогдашнему министру здравоохранения с просьбой этого не делать. Почему?
- Я объяснил министру, что в царящей в то время обстановке в стране не считаю возможным получить какие бы то ни было знаки отличия.
- А у вас есть особенно памятные для вас награды?
- Да, те, что мне дороги. Например, я, пожалуй, единственный в нашей стране человек, отмеченный двумя кубинскими орденами. Когда Фидель Кастро вручал последний из них, сказал: "Знаешь, когда мне сообщили о том, что ты приехал сюда с группой специалистов, я понял - раз у нас здесь гражданские врачи, значит, Советский Союз не оставит Кубу без помощи".
Очень удивился, когда наградили первым орденом Ленина: "За что, за какие заслуги?" Мне объяснили: "Вы спасли жизнь Гамаля Абделя Насера (президент Египта с 1956 по 1970 годы), а это значит, что нам не надо держать на своих границах две дополнительные дивизии".
Чем болеют великие?
- Вы 23 года возглавляли Четвертое управление Минздрава, больше известное как Кремлевская больница. Кто-то говорит, что неэтично рассказывать о своих "высоких" пациентах?
- А если это историческая личность? И если диктор на телевидении сообщает слушателям: Пушкин был ранен и умирал так-то и так-то, а Чехов болел туберкулезом - его тоже надо наказывать за нарушение этики? С Дебейки, например, которого мы сейчас ждем, пришлось немало попотеть над нашими больными.
Первый случай пришелся на начало 70-х годов, когда надо было оперировать аневризму аорты на сердце президента Академии наук Мстислава Келдыша. Тот считал, что сделать это должен иностранный врач. Я поддержал его и назвал кандидатуру Дебейки, с которым был к тому времени знаком с десяток лет. Но был немаловажный политический момент: дескать, почему американский, а не советский хирург? Мы что, хуже?! Последнюю точку в развернувшейся дискуссии поставил Леонид Брежнев, сказав: "Келдыша я ценю, пусть оперирует американец".
Перед операцией Дебейки обратился ко мне: "Юджин, без тебя я оперировать не буду. Надо, чтобы ты был в курсе всего". Так впервые в советской истории к больному - и какому больному! - был допущен иностранный хирург. От солидного по тем временам гонорара профессор с обидой отказался, высказав мне свое возмущение: "Келдыш - это человек мира. Он принадлежит не только вашей стране, но и всем нам. Я денег за помощь ему не возьму".
Другое памятное событие произошло во время нашумевшей операции Борису Ельцину осенью 1996 года. Я позвонил Дебейки и попросил: "Майкл, важно, чтобы ты приехал". Пока шла операция, он и множество других специалистов сидели в отдельном зале и наблюдали за работой нашей бригады врачей с экрана монитора. Сделан последний шов, Ренат Акчурин выходит со мной в зал - и тут с места поднимается Дебейки и начинает аплодировать хирургу. Так он, патриарх мировой кардиохирургии, оценил мастерство Рената - своего в прошлом ученика - и снял все вопросы по поводу квалификации российских врачей.
Справка "РГ"
Сотрудники Кардиокомплекса как-то подсчитали, что их "шеф" лечил в общей сложности 22 лидера 16 стран. В числе наград - Нобелевская премия мира, которой была отмечена деятельность возглавляемого им совместно с американским профессором Б. Лауном движения "Врачи мира за предотвращение ядерной войны". Евгений Иванович прочитал тогда в Стокгольме Нобелевскую лекцию.