Поделиться
На Казанском подворье Раифского Богородицкого мужского монастыря сегодня после заутрени освящали пасхальные куличи… Интересное это место – подворье. И хозяин его – человек непростой.
Отец Филипп, иеромонах, настоятель Казанского подворья, отдыхая после утренней службы, восседал в только что отремонтированной трапезной и гонял чаи из внушительной емкости.
В первые представления о строгом, но справедливом наставнике, каким его вывел незадолго до нашей встречи послушник Роман, он же шофер батюшкиного авто, хозяин подворья в общем-то вписался. Рассказывая об отце Филиппе, послушник с особым смаком воспроизвел историю о том, как настоятель с дубиной наперевес гонял по двору воришек…
– С палкой я, конечно, не ходил, – уточняет отец Филипп, – но самочинных разрушителей действительно разгонял.
Культовые постройки ждала судьба рядовых казанских трущоб: разборка на кирпичики и хлам с последующим пуском первых в «секонд хенд», а второго – на свалку. Против отправки мусора по месту назначения никто не возражал. А вот на развалины храма Московских чудотворцев, закрытого в 1929 году, да сохранившиеся здания церковно-приходской школы и часовни святого Александра Невского имелись иные виды. В итоге подворье передали Раифскому Богородицкому мужскому монастырю. Двухтысячный стал годом рождения Казанского подворья.
Тем не менее «вольные каменщики» то и дело норовили забраться в чужой монастырь и поживиться бэушными стройматериалами. Вот их-то и гонял батюшка, спасал церковное имущество от разорения.
– Если б я состроил мину благочестия, – объясняет свою позицию отец Филипп,– тут бы ничего не осталось. Потом, правда, часть зданий разобрали уже с моего согласия. И с пользой: мне кирпич дали, мусор вывезли. А раньше здесь настоящая помойка была, оскверненная бомжами.
– В вашей интонации угадывается знак тождества между скверной и бомжами…
– Бомжей терпеть не могу, прости, Господи, за нехристианскую позицию. Кто-то из оптинских старцев сказал, что если у человека есть две руки и две ноги, ему можно не подавать…
– Судя по всему, елейный образ священнослужителя доживает последние дни?
– Люди должны верить, а не покупаться на образ. А священники и монахи не должны выглядеть, а должны быть таковыми.
У священников, как выяснилось, к пастве тоже есть претензии. Тот же отец Филипп сетует, что прихожане, например, формально относятся к таинству исповеди, норовят ограничиться общими фразами, а к причастию допустить требуют. Оказывается, фразы типа «грешна во всем» исповедью не признаются. Настоятель Казанского подворья потакать формалистам отказывается, к причастию не допускает, настаивая, что «грехи надо выделять». И слышит в ответ заявление: «Лучше пойду в другую церковь».
– Как будто не Богу рассказывать собирается, а отцу Филиппу! – басит настоятель. – Священник смущение человеку облегчить призван, а не усиливать. А вот от крайностей лучше всегда держаться подальше. Если священник слишком охотно копается у вас в душе, от него бежать надо! Да и чрезмерные излияния прихожан тоже не нужны. Человек не может быть грешен во всем.
А еще, по словам настоятеля, существует категория прихожан – любителей обобщений. Дескать, грешим мы, батюшка… Батюшка понять не может, то ли у человека гордыня взыграла, то ли он заодно и за священника решил покаяться. Есть и желающие «въехать в рай» и вовсе без исповеди…
– Я не пойду у них на поводу! – заявляет отец Филипп. – Я не могу разрешать причащаться при отсутствии исповеди, как они требуют. «Старушечий век» в церкви с его маской благочестия заканчивается. Бабушкиными стараниями мы и так пришли к тому, что у нас пятьдесят процентов людей в храме на сегодняшний день просто суеверны. Они не в Бога верят, а в какие-то причуды. Поэтому приходится себя вести достаточно сурово с людьми. Это лучше, чем улыбаться и грехам потакать. Хотя, может, именно такой, елейный батюшка паствой и будет любим больше.
Отец Филипп признает, что священники часто надевают на себя маску благочестия. Правда, при этом оговаривается, что братьев своих по вере тем самым не ругает. Просто полагает, что священник должен быть честным.
По мнению батюшки, если священник слишком охотно копается у вас в душе, от него бежать надо! Да и чрезмерные излияния прихожан тоже не нужны. Человек не может быть грешен во всем.
– Я не стараюсь состроить образ. Я ничего не скрываю. Собственно, и скрывать-то нечего. Моя жизнь проходит здесь, на глазах у сотен людей. Здесь нет ни одной стороны, которая была бы сокрыта от их глаз. По городу я хожу всегда только в облачении. Понимаете, я стараюсь жить примерно так, как требую от людей. А чего сам не выполняю, того от других не требую.
– Это верно, – вклинивается в беседу послушник Роман. – Потому и тянутся сюда многие.
– Ну, ладно тебе… – басит в ответ батюшка.
– Правда, – не сдается послушник, – я кое-что повидал, был в других монастырях, мало где найдешь такого семейного отношения…
– А кто меня этому научил-то? – со стороны кажется, что они продолжают какую-то давнюю дискуссию. – Отец Всеволод! Если б не он, я б и священником никогда не стал. Он привил мне вот эту семейственность, это вот братство монастырское.
Главные наставления отца Всеволода, наместника, настоятеля знаменитого Раифского Богородицкого мужского монастыря, касательно внутреннего устройства, между прочим, будут полезны в любом общебытии – семья это или трудовой коллектив. В вольном изложении отца Филиппа одно из них звучит так: «Как только мы ни поссорились, как мы ни в обиде друг на друга, обязательно должны примириться. Потому что раздор делу будет вредить. Нам надо церковь строить, а мы будем ходить, друг на друга обижаться, вместо того чтоб сказать: прости, брат Агафон, давай помиримся, а то вон уже третий день ни одного кирпича не положили. Потому что рядом находиться не хотим».
– Когда своей гордыне наступаешь на глотку, это всем полезно. В первую очередь, самому себе. И мне полезно смирение,– добавляет настоятель Казанского подворья. – Отец Всеволод передо мной предстал как педагог великий, как монах замечательный и откровенный человек, как пастырь добрый. Последнее можно с большой буквы написать, это, между прочим, так и есть. Благодаря его благословению я здесь, в городе, несу продолжение Раифы. И я все усилия приложу, чтобы отец Всеволод никогда не обижался на меня и никогда во мне не разочаровался. Кстати, он же передал мне и опыт восстановления монастыря. Да, я был раньше хозяйственником, занимался в свое время коммерцией, но с монастырем это несравнимо…
Да, был в жизни теперешнего настоятеля Казанского подворья период, когда он «служил золотому тельцу». И в шоу-бизнесе вращался. И хипповал, как многие его сверстники. Родился в 1961 году в Москве, в семье журналистов. Мама работала в Гостелерадио, на иновещании (кстати, трудится там до сих пор), отец возглавлял отдел иллюстраций «Литературной России». Двоюродного дядьку отца Филиппа, журналиста-международника Владимира Цветова знают многие телезрители среднего и старшего возраста. Но это так, к слову, ибо священнослужителя красят не родственники…
– Трудно быть честным человеком в бизнесе, – сетует отец Филипп. – И рад бы был, но жизнь заставляет быть скотиной.
Поэтому как только бизнес дал трещину, раздал будущий отец Филипп долги по максимуму и уехал в Казань. «Отдохнуть», как он выразился. В рамках этой, с позволения сказать, терапии кто-то из местных друзей привез его в Раифу. Вскоре Богородицкий монастырь стал его домом. Но вот ведь странность! И хозяйствовать, и бизнесом заниматься отцу Филиппу все-таки приходится: большую семью нужно содержать, а сторонними пожертвованиями тут не обойдешься. Потому с одной стороны завел батюшка на подворье кур да гусей, садик с огородом. С другой – открыл швейный и столярный цеха, наладил выпуск церковной утвари. Столы, что стоят в трапезной, – продукция собственного производства. А еще есть церковная лавка, приносящая доход.
– На себя я трачу минимум,– заявляет настоятель. – Деньги идут на восстановление подворья, да и иные нужды есть.
Среди «иных нужд» – отделение общества инвалидов Вахитовского района. Кстати, тут же, в трапезной, я встретилась с его председателем, Рашидом-абы, который батюшку превозносит до небес, называя его «стержнем, на котором все подворье держится».
– Бедный бедному помогает, – прокомментировал батюшка сие высказывание. – А кто человек по вероисповеданию, для меня значения не имеет. Что же касается подворья… Не один я стараюсь. Бог привел сюда массу людей. Помогали все, и храм, можно сказать, построен на народные деньги, отчего я испытываю великое чувство.
А еще подворье дает стол и кров бывшим воспитанникам детского приюта при Раифском монастыре, которые учатся в казанских вузах. Молодые люди, кстати, принимали активное участие в строительстве келий, которые сейчас занимают. Да и не только им. Пока мы беседовали с отцом Филиппом, послушник Роман отправился будить прилегшего отдохнуть Валерия Чамрина, лидера популярной казанской рок-группы – на репетицию парню пора.
– У меня пол его группы исповедуется, – говорит отец Филипп. – А Валера часто в гостях бывает, порой и ночевать остается.
– Приходить в храм стало сейчас чем-то вроде правила хорошего тона. Что это: модное поветрие, поиск веры?
– Кто-то идет в храм за верой, кто-то от скорби. Мы не можем залезть в душу каждого. Но если они пришли, значит, их Бог привел, и зла от этого точно не будет.