Поделиться
Позвонила мне одна знакомая, с которой мы не виделись очень давно, как это часто бывает в большом городе.
Звонок был не ко времени, я уже стояла на пороге, но прервать разговор было невежливо, тем более что знакомая чуть не в голос рыдала: рассказывала, как ее родственники делят имущество дядюшки.
Тот тяжело болеет, но всем не до него - время и силы отнимает дележка. "Как же так, - возмущается знакомая, - у Одра, у смертного Одра"...
Даже в эту драматическую минуту я автоматически отметила про себя слово и подумала: надо потом не забыть посмотреть, что там на самом деле с ударением.
Это слово, несмотря на его архаичное звучание, нет-нет да и мелькнет где-нибудь в телерепортаже, да и в самой обычной речи. Помню, кто-то из коллег меня спросил, а как это будет в именительном падеже единственного числа: "одр" или "одрО"? И что это такое вообще?
Отвечаю: "одр" - это всего-навсего "кровать, постель, ложе".
Даже в Словаре Ожегова - не самом новом из словарей, как известно, - слово "одр" называется "старым". Не то чтобы устаревшим, нет, просто оно используется уже давно только в совершенно определенных сочетаниях.
Понятно, когда мы идем в мебельный магазин, то ищем и покупаем кровать, а не одр. Слово "одр", в общем, довольно мрачное.
Хотим мы или нет, оно связано с болезнями и смертью, так что говорить о нем долго мы не будем. Что нам надо знать, когда мы все-таки его используем, так это где поставить ударение.
Никаких сложностей нет. Одр, одрА, одрУ, одрОм, об одрЕ. Всюду ударение на последнем слоге.
Соответственно, когда мы говорим "у смертного одрА, на смертном одрЕ" - это ничего не меняет в смысле ударения. Оно только на последнем слоге. Вариантов - никаких.
С чем только не сравнивали язык! Вот недавно мне подумалось, что процессы, которые в нем происходят, похожи на подземные. Что-то там такое варится, бурлит, сдвигается, а потом - раз, и новый остров появился или материк.
Ну конечно, насчет "раз" я погорячилась, это длится миллионы лет, а в языке все быстрее.
Иногда достаточно десяти лет, чтобы норма изменилась. И даже более того - чтобы это зафиксировали словари.
Вот и Словарь ударений, который вышел в 2000 году, отразил сразу множество подобных изменений. Взять хотя бы два слова: "обрУшение" и "обнарУжение".
Да-да, именно так эти слова звучали, что называется, в прежней редакции. "ОбнарУжение" - так рекомендовали говорить все прежние словари.
Правда, Орфоэпический словарь под редакцией Аванесова, который всегда отражал не только строгую норму, но и все ее неизбежные колебания и отклонения, не скрывал того факта, что в жизни, в реальной жизни мало кто говорит "обнарУжение".
Этот словарь приводил и другой вариант - "обнаружЕние".
Но Словарь ударений - боже упаси! То же самое было и со словом "обрУшение". Словари настаивали на "обрУшении", а люди вокруг, они, сколько я помню, везде и всюду говорили "обрушЕние", не считаясь ни с какими словарными рекомендациями.
Теперь "жизненный" вариант приблизился к словарному: да что там "приблизился" - он просто с ним совпал.
Последнее издание Словаря ударений дает вариант "обрушЕние" как единственно возможный.
Коллеги мои радуются - ура, можно теперь на законных основаниях говорить "обрушЕние кровли" и "обнаружЕние преступников"!
А я вот только начинаю помаленьку привыкать...