Поделиться
Алексей Морозов - выпускник Петербургской театральной академии, актер Малого драматического театра под руководством Льва Додина. Снимался в сериалах "Улицы разбитых фонарей", "Убойная сила", "Черный ворон".
- В сериале "Есть упоение в бою..." вы и Игорь Ботвин играете многих персонажей - и исторических, и литературных. Споров, кого кому играть, у вас не возникало?
- Никогда! Во-первых, мы с Игорем давнишние приятели, в театральной академии на одном курсе у одного мастера учились. Во-вторых, мы по фактуре совершенно разные, и у нас, что называется, разные актерские амплуа - эдакие Арнольд Шварценеггер и Брэд Питт (Питт - это я). Один раз, правда, споры из-за роли у нас все-таки были: мы оба хотели играть Пушкина!
Работали мы с Игорем, простите за каламбур, в "Упоении..." с упоением: были и телеведущими, и актерами одновременно. Скажем, обращались в камеру со словами: "Вы только представьте, вот здесь стрелялись такие-то, и причиной дуэли было то-то и то-то..." И тут же перевоплощались в героев поединка, входили в роль и... стрелялись.
- И какие герои достались вам?
- Пушкин, Достоевский, Вяземский, Грибоедов, Гумилев... Играть таких выдающихся людей в моменты наивысшего накала страстей - счастье для актера! Тем более что мой опыт работы в кино и на телевидении пока ограничивается съемками в разных "ментовских" и криминальных историях.
- Кто из героев сериала оказался вам ближе?
- Достоевский. Я читаю в сериале его потрясающе трагическое письмо к жене после того как он все, вплоть до пальто и обручального кольца, проиграл в карты. Мы снимали эту сцену в музее-квартире Достоевского, что еще усиливало впечатление.
- Как вы относитесь к дуэлям?
- Дуэль - это открыто и честно: лицом к лицу с врагом! По-моему, дуэльная традиция - одна из лучших традиций в отечественной истории. Мы все, к сожалению, разучились вести себя в обществе и контролировать свое поведение. Раньше для вызова на дуэль достаточно было повода, который сегодня представляется нам совсем незначительным. В те времена люди прекрасно понимали, что мелочей в поведении не существует. Дуэльный кодекс вырабатывался столетиями и представлял собой сложнейший свод правил поведения. Европейские дуэльные правила, кстати, намного мягче отечественных.
- Причиной дуэли часто становилась женщина. В сериале "Есть упоение в бою..." все женщины остаются "за кадром"?
- Нет, один раз, в серии, где рассказывается о поединке двух великих поэтов Николая Гумилева и Максимилиана Волошина из-за очаровательной и загадочной дамы Черубины де Габриак, женщина появляется. Роль Черубины, которая сама себя называла "пряным душистым цветком, расцветающим в лунную ночь", сыграла питерская актриса Лаура Лаури. Ее героиня ушла от утонченного Гумилева, которого играю я, к мощному, брутальному Волошину, которого играет Игорь Ботвин.
Игорь Ботвин - выпускник Петербургской театральной академии - известен зрителям по ярким отрицательным ролям, сыгранным в отечественных сериалах "Убойная сила" (убийца), "Охота на Золушку" (грабитель банков), "Агентство НЛС" (Андрей "Бабник").
- Возможность реализовать себя в самых разных ипостасях и привлекала в этой работе, - говорит он. - Известные личности, сильные характеры, ситуация дуэли или карточной игры, требующая предельного напряжения, - для любого актера такие роли во много раз ценнее участия в "мыльных операх", в которых замечательные мастера снимаются порой исключительно ради денег.
- В жизни вы азартный человек? Вас могут захлестнуть "карточные страсти"?
- Безусловно. Я могу всерьез увлечься игрой, но она не станет причиной ссоры и уж тем более поединка. Знаете, фильм ведь и построен таким образом, что все время приходят на ум сравнения: а вот тогда, а сейчас... Восприятие современного человека настроено на иную волну, и если бы мы использовали традиционный театральный стиль, то зритель воспринял бы сериал как пародию, причем сильно устаревшую. Был найден адекватный язык: хороший темп, современная речь, а потом вдруг - бах-бах - стреляемся, один падает, тут же встает. Условный прием, но благодаря ему возникало ощущение жизни в двух временных измерениях, ощущение преемственности.
Трость Лермонтова, старинные дуэльные пистолеты или шпаги - все это душа принимала, на все откликалась. Но, даже ощущая внутреннее родство с Печориным или Петрушей Гриневым, я понимал, что я - Игорь Ботвин - никого не вызову на дуэль. Как бы это ни было красиво, трезвость и расчет заставляют думать иначе, решать спорные вопросы другими путями. И от этого немного грустно: у дворян, для которых понятие "честь" было превыше всего, можно было бы многому научиться.