Поделиться
- Да я и есть самая обычная, - улыбается Мария, - мне никакая помощь не нужна. Сама картошку чищу, сама стираю, убираю в квартире, шью вот всю свою жизнь - и все-все делаю ногами. Они у меня вместо рук. Я вам так скажу: иногда какой-то физический недостаток может просто сломать человека. Уши лопоухие, нос крючком - и все, жизнь не удалась, хоть в петлю лезь. А вот у меня рук нет, но я никогда не чувствовала себя ущербной. Все в моей жизни устроилось так, как мне в молодости мечталось. Хорошая работа, уважение людей, любовь - все было.
О том, что Мария способна к любому труду, родители заметили, когда ей исполнилось 4 года. Малышка стала проявлять интерес к швейному делу, глядя, как в руках у няни отрезы ткани превращаются в юбки и платья. К восьми годам на зависть подружкам девочка одела всех своих кукол.
Мария Дмитриевна подходит к своей швейной машинке, поправляет лампу так, чтобы свет падал точно на рабочий стол.
- Это кормилица моя, - говорит она, - Однажды отец принес в дом обыкновенную, подольскую машинку, сказал: "Шей, дочка, и без куска хлеба не останешься!" Мне тогда лет двадцать было, так что мы с ней, почитай, ровесницы. Строчу я уже тридцать два года. Ох, как много за это время перешила я кофточек да платьев!
Об удивительной портнихе узнавали по "сарафанному радио". Ее постоянными клиентами стали врачи и учителя всего района. Работы было так много, что мастерица строчила день и ночь. Даже когда началась война, не перестала стучать ее машинка.
Не обстоятельства распорядились судьбой этой женщины, она сама ее сделала.
- В сорок пятом, перед самой Победой, меня отправили в Таганрогский дом инвалидов, - рассказывает Мария Дмитриевна. - Казалось, можно успокоиться, сесть на казенные харчи. Но я и там времени понапрасну не тратила. За нашим забором было ремесленное училище, там я продолжала обучаться своей профессии. Так понемножку я и оттачивала ремесло.
Все вышло, как предсказывал отец: на хлеб я себе в любое время зарабатывала.
Мария Дмитриевна - инвалид первой группы. Однако она далека от таких понятий, как "реабилитация", "интеграция и адаптация инвалидов". Да и не вяжутся эти понятия с человеком физически независимым и экономически самостоятельным.
- Я не только на дому работала. Одна моя заказчица помогла мне устроиться на предприятие. Как-то раз я сшила мужскую сорочку, а через три дня пришла клиентка, развернула ее и спросила: "Это ваше изделие?" Она, оказывается, была начальником пошивочного цеха и, оценив мою работу, пригласила к себе на фабрику для пошива образцов. Предложение очень меня обрадовало, но было одно препятствие. По юридическим требованиям нужна была трудовая рекомендация.
Однако медико-социологическая экспертиза запрещает оформлять трудовую рекомендацию ВТЭК инвалидам 1-й группы.
Руководитель предприятия не потребовал от Марии никаких документов, так хороша была ее работа. Однако Мария все же задалась целью их получить.
- Пришлось мне для этого походить по инстанциям, - вспоминает Мария Дмитриевна. - Люди удивлялись, чего я так колочусь. Живи, мол, спокойно, государство тебя и так прокормит. А я хотела трудиться с девчатами, в коллективе.
- Сколько лет работаю, такого не встречал, - сказал ей председатель ростовской комиссии ВТЭК. - Даже инвалиды 3-й группы хотят устроиться на облегченный труд, а тут - 1-я группа, а работать хочет наравне со всеми.
Много было проблем с получением рекомендации, но заветное разрешение Мария Дмитриевна все же получила. И вскоре она уже шила на предприятии. Работа ее была так аккуратна, так безупречна, что коллеги прозвали Марию фабричной белошвейкой.
Замуж известная в городе портниха вышла поздно, в сорок пять лет.
- Я долго не решалась оформить свои отношения с любимым человеком, - рассказывает она. - Он не инвалид, да к тому же моложе меня на 12 лет, симпатичный, статный. Мне казалось, что я ему не ровня. Но он по-другому думал.
- Смотри, какая куколка стоит, - сказал своему другу будущий супруг Марии, тогда еще молодой парень, когда увидел ее в первый раз.
Он долго ходил мимо окон ее дома, не решаясь зайти. Позже начались встречи, разговоры о совместной жизни, планы, которые долгое время ничем не закачивались.
- И все же он уговорил меня пойти за него замуж. Двадцать четыре года прожили мы душа в душу. Золотой человек, о лучшем я и мечтать не могла.
Одно только расстраивает Марию Дмитриевну - не дал Бог детей.
- И все же жизнь удалась, - говорит она, - в будущем году мне исполняется восемьдесят лет, я уже имею право оглянуться назад. Не обстоятельства распорядились моей судьбой, я сама ее сделала.
По вечерам у Марии Дмитриевны все так же горит настольная лампа, строчит машинка - чудо-портниха шьет чудо-наряды.